Экспресс «Россия»

К его радости, Кукла широко зевнул, потянулся и лениво протянул, – Кажется, баиньки пора. – Встал и вышел.

Глава 11

– Настя с минуты на минуту будет возвращаться, а Юлька со Студентом все торчат, – волновался Василий. – Ребята, шли бы спать, ночь на дворе.

– Золотые слова, – Юлька закрыла глаза, встряхнулась, вроде морозец ее пробрал, прижалась к Николаю и капризно залепетала. – Колюшка, миленький, девочка спать хочет, отпусти ее, а она тебе за это что-то покажет, – и, заграбастав тощую талию, прижала парня к себе, подмигнув Василию.

– Очень надо, – невнятно пробурчал Студент, дернувшись в сторону. Лицо и шею его залил румянец. – Иди, я закончу.

– Гирьку не забывай, а то пассажиры обожрутся, задницы слипнутся, – крикнула от дверей Юлька.

– А этот остолоп остался. Ладно, Студент – свидетель безобидный. – Клоков зашел в умывальник, причесался, заправил рубашку, посматривая в зал. Ожидая Настю, наблюдал, как легко, почти механически работал Николай.

Появился Студент в бригаде летом. Учился он в институте Стали и сплавов. Закончил первый курс. Умный, симпатичный, трудолюбивый, скромный, скверного слова не скажет, не зазнайка. На гитаре играет, как артист. Не пьет, не курит, из приличной семьи и директору свояком доводися.

Чернушка взял парня «на поддержку штанов заработать и жизни поучиться».

– В институтах многое узнаешь, но только не, то, что надо. Я, к примеру, всю премудрость торговли на месте постиг. Научился, как калым снимать и концы в воду в отчетах прятать. – Доверительно объяснял он Николаю «смысл бытия».

Практику тот проходил у Юльки. – Официанта-разносчика ноги кормят. Чем больше бегаешь, тем больше продаешь, а, значит, и заработок выше. Но если честно торгуешь, то сколько ноги не бей, все равно в пролете останешься. Официант-разносчик, как пчела, на каждой мелочи должен свое взять. Например, дали тебе два сорта колбасы по разной цене, а ты ее по одной, высокой продавай. Или сдача. Крупные, конечно, отдай, а мелочь – зажиль, прикинься. – Извините, мол, обратно пойду, занесу, вы только напомните. – Кто скажет, а кто рукой махнет. А для тебя прибыток. Так по капельке, по капельке горсточка наберется. Официант-разносчик должен быть языкастый, нахальный. Стучи во все двери. Не открывают, сам ручку дергай. Скажут, не надо, а ты не уходи, настаивай. Да больше с хихоньками и хахоньками. – Уважаемая публика, в ассортименте три сорта прохладительных напитков – Буратино, Буратино, Буратино. Первый – утоляет жажду, второй – поднимает аппетит и настроение, третий нормализует сон и кровяное давление, Желающие могут приобрести весь комплект. Если пассажирка в годах, называй ее девушка, а если совсем молодая – только на «вы» и больше робей, красней, смущайся. А если уж кого в форме увидишь, только генералом величай. Проводников попроси летом вагон натопить. Пить народ захочет, спрос на напитки повысится, и проводникам навар – пустые бутылки. Вобщем, хочешь жить – умей вертеться.

Сама же она быстро сообразила, кого ей в «ученики» Бог послал. Мышей не ловит, кур не топчет, веников не вяжет, одно слово – студент. А ему объявила, – если думаешь на кармане что-то привезти – работаем в одну кружку. Значит, все поровну – и прибыль, и убытки. Только честно, не мухлевать.

Николай согласился и безропотно подчинялся наставнице, доверяя ей полностью. А она его «оседлала». Студент по вагонам корзинами упирается, а Юлька где-нибудь спрячется и дрыхнет. Он выручкой делится, а она утаивает и водочкой втихую приторговывает. Николаю не раз намекали, что дурит его напарница, но он Юльке – ни слова. Видать, крепко она его приврожила. И было чем.

Внешне привлекательная. Роста среднего, ладная, быстрая, упругая. Всегда опрятная, модно и со вкусом одета. На люди не выйдет пока волосы не уложит и «лицо не нарисует». Пальцы с маникюром. Очень она мужчинам нравится. Подплывет к столику, нагнется ниже, чем следует, груди напрягутся, слегка выкатятся, а между ними золотая цепочка с крестиком сбегает. Оглядит всех лукаво и ласково скажет, – чего мальчикам хочется?

– А что у вас есть?

– У нас есть все кроме живых обезьян, – кокетливо, чуть с вызовом ответит Юлька.

Как-то такой «мальчик» простонал. – Этого хочу, – и, наклонившись, чуть было не угодил в разрез блузки.

На работе она будто на сцене, а среди своих – метиска. Белая женщина с черным ртом.

– Побойся Бога, – не раз возмущалась Антонида Захаровна, – у тебя ведь, что ни слово, то «родная речь».

– Захаровна, у меня было тяжелое детство. Мама рано умерла. Отец – алкоголик, братик на руках. Книги читать мне некогда и хороших слов слышать не от кого, только матерные, вот и привыкла.

Щелкнули двери вагона, Василий вздрогнул. Обрадовался, но пришла Марь Ивановна.

– Ненаглядный мой, лютик бархатный, – всплеснула сухонькими ручками.

– Сколько? – Отрезал он.

– Три, родненький, три, нежный, – поспешно сунула деньги. Достала из кармана апельсин. – Вот тебе, ромашечка моя, незабудка с маргаритками, гостинчик принесла, сокол ясный. Дай поцелую, голубь мой.