Экспресс «Россия»

– Судьба! – Часто повторял Володя, – от нее не убежишь. А с чего все началось? Не испугайся я картошку тырить, может, не окончил бы кулинарный техникум и не бегал бы вокруг раскаленной плиты. В детстве летчиком-испытателем хотел стать, а потом космонавтом. В авиакружках пропадал. До двадцати раз подтягивался, бегал, прыгал, ледяной водой обливался. Мечтал быть сбитым в бою, как Мересьев. Потерять ноги, но вернуться в строй и погибнуть в лобовой атаке. После школы, конечно, в летное училище. Но на медкомиссии – стоп! Врожденный дефект хрусталика. Для жизни вообще – значения не имеет, но там вверху, при больших нагрузках может сказаться. Я, конечно, переживал, но духом не падал. Мересьев, думаю, без ног летал, а у меня какой-то хрусталик, прорвемся. Призвали в армеечку, попал в ГДР. Закрытый гарнизон, повышенная строгость, но бойцы, как и везде, делятся на салаг и дедов. Прибыли из учебки, осваиваемся. У одного «деда» – день рождения. По этому случаю он дает «банкет для узкого круга». А какая гулянка без жареной картошки? Построил нас, объявляет свою волю. – Заступаете на кухню, разнорабочими, заодно картошки натырите. Кругом, шагом марш. – Я, как услышал приказ, душа в пятки ушла. Раз в жизни украл – книжку о летчиках зачитал, но это и преступлением назвать нельзя. Быстро соображаю, что делать? И придумал. – Разрешите обратиться, товарищ сержант? Повара вам нужны, картошку жарить? – «Дедушка» недоверчиво глянул и спрашивает. – Умеешь? Тонкую, хрустящую, с лучком? – Так точно, – вру я. – А если честно, ни разу не жарил. – Всех отправили на кухню, а меня в спецотсек. Была в казарме такая каптерка с электроплиткой, где годки собирались. Закинули меня туда, инструктируют. – Мы закусим, а ты куховарь. Будет готова – подавай. «Пять капель» для поднятия боевого духа мне поднесли, я и осмелел. Перво-наперво, набухал на сковородку масла. Рассудил так. – Пока буду чистить картошку, лучок поджарится. – Нарубил его, как сумел, и со слезами на глазах в кипящее масло. Борюсь с картошкой, режу тоненько, соломкой, как приказали. Чую скверный запашок подгоревшего лука. Запаниковал, засуетился и вывалил всю картошку – и порезанную, и целую на сковородку. Круто посолил, крышкой накрыл, чтобы запах не распространялся. Жду и думаю – картошка скоро зарумянится. А старшие товарищи веселятся, главное блюдо ожидают. Наконец, не выдержали, стучат в стенку. – Подавай! – Я сковороду подхватил. – Пожалуйста, господа! – Володя помолчал, на губах мелькнула улыбка. – Ну, как старшие товарищи по оружию учили меня уму разуму даже сейчас вспоминать больно. Казалось бы, повар из меня не вышел. Но судьба сильнее обстоятельств. Пока ходил в молодых, наряды за «диверсию с картошкой» провел на кухне в качестве «поднеси-подай». Приглянулся начальнику пищеблока. Доверили более «тонкие» операции, чем ведро с помоями. Суп или кашу в котле стал мешать. Мне это занятие нравилось. Спрашивал, как, что, сколько, присматривался. К концу службы секреты армейской кухни постиг и часто подменял настоящих кандеев. Мечту о небе оставил навсегда. Но не жалею, нисколечко.

Глава 14

За окном разгорался первый день пути. Василий выключил свет, раздвинул занавески, опустил фрамугу. В зал ворвался прохладный, бодрящий, свежий ветер. Каждое утро, убирая ресторан, он испытывал чувство обновления. Под громкий, ритмичный стук колес неожиданно вспомнились слова песни.

Я тепловоз, а не дрезина,Стрелой летят мои стальные шины.

Поставил на стол поднос с чистыми стаканами, насыпал в вазочку карамели, приготовившись к встрече с «писателями».

Каждое утро, на всех маршрутах в двери вагонов-ресторанов стучатся хмурые, озабоченные лица и просят одного – стаканчик красненького. Дешевого портвейна, именуемого в народе «чернилами». Оттого и называют их «писателями». Это самые безропотные, скромные, услужливые покупатели, довольные и ценой, и качеством винца. Как правило, многие из них пьют не ради развлечения или удовольствия. Вино для них такая же потребность, как вода или воздух. Ревностно они следят только за тем, чтобы не было «недолива».

Василий своих клиентов не обижал. «Насыпал» стакан под самые края да еще конфетку предлагал бесплатно, на закуску.

Первым, тяжело дыша, влетел мужчина лет сорока в пиджаке поверх майки, спортивных шароварах и туфлях на босу ногу. Толстый, с круглым животом и испуганным лицом, полным отчаяния.

Василий потянулся за стаканом, решил налить «первенцу» до упора, но тот, двинув большим кадыком, прохрипел. – Двое, черные. Один высокий, второй маленький, проходили?

Ночной мгновенно сообразил, о ком речь, но ответил уклончиво.

– Кажется, перед станцией были.

Мужчина рванулся вперед.

– Что-то здесь не так, – встревожился Клоков и потрогал карман, где лежала щедрая «награда» за бутылку.