Экстренный случай

Сестра ушла за халатом. Хэмонд смотрел на меня, покачивая головой.

— Кто это тебя так разукрасил?

— Поживешь — увидишь!

Принесли халат, и я натянул его на себя. Ощущение было странное: я уже много лет не ходил по больнице в белом халате. В свое время я носил его с гордостью, а теперь он показался мне жестким и неудобным. Мон ботинки нашлись; они были сырые и пропитанные кровью; я их обтер и обулся. Чувствовал я себя утомленным и слабым, но раскисать было не время. Сегодня ночью все должно было решиться. В этом я не сомневался.

Мне подали кофе с сандвичем. Все казалось мне безвкусным, словно жуешь газету, но я понимал, что подкрепиться необходимо. Хэмонд остался со мной.

— Кстати, — сказал он, — я проверил амбулаторную карточку Грека Джонса, как ты просил. Он появлялся всего раз. В урологической клинике. Пришел на прием с подозрением на почечную колику, и его обследовали.

— Ну?

— Кровь в моче-то у него оказалась. Но эритроциты содержали ядро.

— Ясно.

Это был классический случай. Пациенты часто являются в клинику с жалобами на сильные боли внизу живота и затруднение мочеиспускания. Наиболее вероятный диагноз при таких симптомах — это камни в почках. Как только такой диагноз поставлен, больному делают укол морфия. Но чтобы подтвердить диагноз, у него сначала берут мочу и смотрят, есть ли в ней следы крови. Почечные камни обычно вызывают воспалительный процесс, и это является причиной небольшого кровотечения в мочевом тракте. Морфинисты, зная, что при мочекаменной болезни сравнительно легко получить морфий, часто пытаются симулировать почечную колику. Когда у них просят пробу мочи, они идут в туалет, колют себя в палец и роняют маленькую капельку крови в мочу. Но чаще они слишком издерганы и слабонервны, и вместо своей крови берут, например, куриную. Однако эритроциты курицы содержат ядро, а человеческие — нет. Поэтому красные кровяные тельца с ядрами указывают, что это симулянт, то есть, иными словами, наркоман.

— Ему обследовали руки на предмет следов от уколов?

— Нет, когда врач припер его, он ушел. И больше уже в клинике не появлялся.

Поев, я почувствовал себя лучше. Я поднялся на ноги, чувствуя слабость и боль во всем теле. Позвонил Джудит и сказал ей, что нахожусь у себя в лаборатории. Можно было не сомневаться, что она впадет в истерику, когда я явлюсь домой, но не хотелось пугать ее заранее.

Я шел по коридору с Хэмондом, стараясь не морщиться от боли. Он все время меня спрашивал, как я себя чувствую, а я все отвечал, что прекрасно. Что было неправдой. От съеденной пищи поднялась тошнота, и от ходьбы усилилась головная боль. Но что было хуже всего, так это ощущение полной разбитости.

Мы подошли ко входу в шоковое отделение «неотложной помощи». Это было нечто вроде сарая или, вернее, открытого с двух сторон гаража: кареты «скорой помощи» въезжали и выгружали свой груз. Качающиеся автоматические двери, приводившиеся в движение посредством ножного рычага, вели в помещение больницы. Мы вышли наружу и вдохнули свежий ночной воздух. Ночь была дождливая, туманная, но прохладный воздух приятно освежил меня.

— Ты что-то бледный, — сказал Хэмонд.

— Да нет, все в порядке.

— Мы даже не обследовали тебя толком на предмет гематомы. Станет плохо, скажи, не строй из себя героя.

Мы немного подождали у входа в шоковое отделение.

— Что должно произойти? — спросил Хэмонд.

— Я не уверен, но, по-моему, сюда должны привезти одного, негра и одну девицу.

— Грека Джонса? Он замешан в этой истории?

По правде говоря, я был почти уверен, что избил меня Грек Джонс. Но подробности, предшествующие этому событию, были подернуты туманом. Этого следовало ожидать. Не скажу, чтобы у меня была настоящая ретроградная амнезия — явление обычное при сотрясениях мозга, когда потерпевший не помнит ничего, что произошло за четверть часа до несчастного случая, но в голове у меня все как-то перепуталось.

Наверное, это был Грек, думал я. Логически рассуждая, это мог быть только он. Грек шел в направлении Бикон Хилла. Да и причина избавиться от меня была у него вполне понятная.

Я взглянул на часы. Прошло почти два часа с момента, как я подвергся нападению. Я начал беспокоиться, уж не случилось ли чего непредвиденного.

В этот момент из-за угла выскочила полицейская машина. Шины визжали, сирена выла, мигалка работала. Вслед за ней подкатила карета «скорой помощи», а за ней третья машина. Пока «скорая» задним ходом подъезжала к дверям, двое людей в штатском выскочили из третьей машины: репортеры. Это видно было по нетерпеливому выражению их лиц. Один держал в руках фотоаппарат.

— Без фотографий, — сказал я,

Дверцы кареты открылись, и оттуда на носилках вынесли человека. При мертвенном свете люминесцентных ламп приемного покоя я разглядел лицо: Грек Джонс. Его череп с правой стороны был вдавлен, как спустивший воздух футбольный мяч, а губы казались багрово-черными.

Хэмонд тут же взялся за работу: ловким движением левой руки нащупал пульс пострадавшего, приложил ухо к его груди, а правой рукой нащупал сонную артерию. Затем выпрямился и, не говоря ни слова, начал непрямой массаж.