Эльбрус в огне

Допускаю, что приведенный эпизод может показаться не очень правдоподобным. Однако из песни слова не выкинешь... Хочу лишь добавить к сказанному одну существенную деталь. Еще в мирное время, готовя нападение на Советский Союз, гитлеровцы забрасывали на Кавказ своих разведчиков. Те проникали в нашу страну под различными личинами, а в основном под видом туристов и альпинистов. Не исключено, что кто-то из них ходил в горах и с нашими альпинистами. Очень возможно, что именно такие "альпинисты" во время войны стреляли в нас из снайперских винтовок и автоматов я проводили по известным им тропам отряды егерей.

Между тем внизу на склонах, ведущих в ущелье реки Клыч, продолжалась стрельба. Это били по отходившим фашистам наши бойцы. Правда, егеря уже достигли леса и им удалось укрыться в нем.

Благодаря внезапности наши потери при штурме перевала были невелики. Легкораненые просили не отправлять их в тыл: вдохновленные успехом, люди рвались преследовать врага.

О результатах боя послали донесение в штаб дивизии. Я дал указание группе, преследовавшей противника, остановиться на опушке леса (тропа вела оттуда к истокам водопада и далее к "Южной палатке") и выслать вниз разведку.

В ущелье стояла тишина. Где находятся основные силы нашей дивизии, а где притаился противник, было неясно.

Ожидая прихода майора Курилова и известий от нашей разведки, мы наблюдали за ущельем реки Клыч, пытаясь понять, что там происходит.

Майор Курилов вскоре поднялся на перевал, но связной, присланный из полка, передал ему приказ вернуться вниз. Нам командир дивизии приказал, преследуя противника, спуститься в ущелье и объединиться с основными силами соединения, продвигавшимися вверх по ущелью реки Клыч.

Именно в этот момент мы заметили в верховье ущелья, в том месте, где тропа шла серпантином прямо к Клухору, большой караван вьюков и цепочки немецких солдат, направлявшихся к перевалу. Противник, видимо, опасался окружения и начал отходить. Можно было предположить, что ему удалось оторваться от 121-го горнострелкового полка, сменившего 815-й полк 0 наступавшего вверх по ущелью реки Клыч.

Мы наблюдали в бинокли за отходом егерей, с горечью сознавая, что бессильны достать их огнем. А в синем небе над нами стали появляться, точно куски белой ваты, облачка разрывов. Это гитлеровцы обстреливали нас из ущелья шрапнелью, но обстрел, к счастью, не причинял нам никакого вреда. Однако сам факт обстрела означал, что еще далеко не все егеря покинули ущелье.

Егеря, видимо, и сами поняли бессмысленность предпринятого ими орудийного обстрела, потому что вскоре прекратили его.

И все же, к нашей великой радости, врагу не удалось уйти от возмездия. Над перевалом вскоре появились три советских бомбардировщика, вызванные, очевидно, для поддержки начавшегося общего наступления 394-й стрелковой дивизии.

Наши летчики действовали не только умело, но и со знанием специфики гор. Сначала они ударили по самой колонне, но эффект оказался невелик, так как она была рассредоточена. Тогда последовал бомбовый удар по склонам гор над дорогой, где находились егеря. Взрывами оторвало множество огромных глыб. Увлекая все на своем пути, эта грозная каменная лавина понеслась на колонну гитлеровцев. Склон покрылся густым облаком желтой пыли. А когда облако рассеялось, мы увидели картину полного разгрома колонны. Каменная лавина смела почти всех егерей. А уцелевшие лошади и мулы, как безумные, метались по склону, растаптывая солдат, которые чудом остались в живых в том каменном хаосе...

Отгремели разрывы бомб, самолеты ушли в сторону моря. В ущелье под нами опять воцарилась тишина. Теперь мы могли осмотреть отбитый у врага перевал Клыч. Немцы основательно укрепили его в ходе боев. Удачно расположили пулеметные точки, хорошо защищенные обломками скал. Соорудили из них одиночное гнезда-окопы, искусно использовав при этом каждый естественный выступ гребня. За гребнем из камней быта сложены небольшие склады для продовольствия и боеприпасов. Судя по числу окопов, эту перемычку обороняло около роты егерей. Примерно такое же количество солдат находилось и на основной седловине перевала.

Когда мы закончили осмотр бывшей позиции врага, пришло сообщение от нашей разведки. Бойцы спустились до скал, нависших над дорогой, но протавника по пути не встретили.

Солнце пряталось за вершины гор. Трудный день, показавшийся нам таким долгим, подходил к концу, когда мы приблизились к группе разведчиков, расположившихся у леса. Здесь и решили заночевать:спускаться на ночь в ущелье не было смысла.

Все сильнее давала знать о себе осень. Днем на гребне перевала дул пронизывающий ветер. Ночь наступила очень холодная. Я поднялся до рассвета и обошел лагерь. Разжигать костры было запрещено. Многие бойцы не спали: согревались цигарками и разговорами. А разговоры у них шли интересные. Я невольно прислушалея к ним.

- Да хиба ж це вийна? - о досадой говорил товарищам один из бойцов, вспоминая, видимо, бои на перевале Клыч. - Куда стрелять - не бачу, видкиля стреляють - не бачу. Це не вийна, а душегубство...