Элджернон, Чарли и я

«Уважаемый Дэниел Киз!

Недавно я перечитал „Цветы для Элджернона“ и сам удивился – как я мог забыть, до чего это светлая, полная надежд книга; и вдобавок она многому учит. Я читал как в первый раз – то есть просто не мог оторваться.

„Цветы для Элджернона“ я называю светлой книгой, потому что благодаря ей помню: надо быть терпеливым с теми, кто медленнее, чем я, усваивает знания и умения. Мне хочется помогать таким людям, поддерживать их. Показав, как чист и тверд душой Ваш Чарли, Вы подчеркнули, что в нынешнем мире остро не хватает доброты и понимания. Но самое главное, по-моему (и, я считаю, со мной очень многие согласятся) – это ценить данные природой способности, а не принимать их как должное.

К. Р.»

Дочитав третью цитату, я указал на ребят, что сидели рядом со мной, и предъявил аудитории их письма.

– Мой Чарли обрел и голос, и характер в то мгновение, когда парнишка из класса коррекции сказал: «Мистер Киз, я хочу быть умным». Фраза стала плоским камешком, брошенным в океан. От камешка пошли круги; рябь не улеглась и до сих пор. Она достигла юных сердец, и вот вам наглядный пример. Перед вами – авторы писем; они подарили мне свой труд, свои эмоции, причем не далее как сегодня утром.

На этой ноте конференция завершилась – но я не перестал размышлять над вопросом «Почему я пишу?». В детстве любовь к книгам выросла во мне в желание стать писателем. Когда мне было чуть за тридцать, я решил, что умру, так и не подержав в руках своего романа. Я заглянул в самую глубь собственной бренности и сказал: «Хвала Господу, я закончил роман!» Тогда я понял: я стал писателем.

Ныне, будучи в преклонных годах, над письмами вроде этих трех я четко представляю, почему пишу и буду писать, покуда смогу. Потому что надеюсь: вот я покину этот мир, пройдет много лет – а круги от моих камешков-книг все шире будут расходиться по людским умам. Возможно, даже и по тем умам, что пребывают в разладе с собой.

На втором месте по частотности стоит вопрос: что же станется с Чарли Гордоном? Элджернон умер; значит ли это, что и Чарли обречен? Или, может, я нарочно сделал открытый финал, потому что замыслил продолжение?

Как я уже говорил, автору не следует ни интерпретировать, ни объяснять посыл и сюжетные ходы конкретных произведений. Верный своим советам, я всегда отвечаю: «Это мне неизвестно».

Тем не менее все эти годы я ощущаю присутствие Чарли. Как и полвека назад, он чуть ли не ежедневно подходит к учительскому столу и говорит: «Мистер Киз, я хочу быть умным».

Где бы он ни был, чем бы ни занимался, мне не забыть этих слов, ведь они стали ключом, отомкнувшим и рассказ, и роман. Эти слова растрогали миллионы читателей и зрителей во всем мире. Они и мою жизнь изменили.

Теперь, благодаря условному Чарли, я гораздо умнее, чем в тот день, когда пересеклись наши пути.

Послесловие

«А что бы произошло, если?…» – спрашивал я себя. Так вот: оно уже происходит.

Оказывается, преподаватели в старших классах и профессора в высших учебных заведениях, обсуждая на занятиях «Цветы для Элджернона», во главу угла ставят мораль, выбирают для дискуссий вопрос: «А позволительно ли использовать науку для повышения интеллекта – не важно, у животных или у людей? Разумеется, в случае, если фантастика станет реальностью?» Она стала реальностью раньше, чем я ожидал.

Утром 2 сентября 1999 года, дописав, как я думал, заключительную главу настоящей книги, я на радостях пошел в ресторан и заказал свой любимый завтрак. Официант заодно с едой принес и свеженькую «Нью-Йорк таймс». Мой взгляд упал на заголовок – вилка из моих пальцев упала на пол.

«УЧЕНЫЙ ПОВЫШАЕТ МЫШИНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ ИЗУЧЕНИЕ МЕХАНИЗМОВ ПАМЯТИ МОЖЕТ ОДНАЖДЫ СПОСОБСТВОВАТЬ ИСЦЕЛЕНИЮ ЛЮДЕЙ»

Идея, осенившая меня на станции метро более полувека назад, теперь вовсю разрабатывается в Принстонском университете на кафедре молекулярной биологии, в Массачусетском технологическом институте на кафедре исследования когнитивных нарушений мозга и в сент-луисском университете Вашингтона на кафедре анестезиологии и нейробиологии.