Элеанора и Парк

В супермаркете мама купила два вчерашних рожка с кремом и две чашки кофе по двадцать пять центов. Элеанора запихнула в себя кофе и рожок и пошла следом за мамой к прилавкам уцененных товаров. Мама отлично знала, как ухватить все эти мятые банки и разорванные пакеты с крупой, пока их не растащили другие.

Потом они заглянули в комиссионный магазин, где Элеанора нашла стопку старых журналов «Аналог»^[87] и устроилась с ними на диване в отделе мебели. Закупив, что надо, мама подошла к ней, держа невероятно уродливую вязаную шапку, и натянула ее Элеаноре на голову.

— Отлично, — сказала Элеанора. — Теперь у меня будут вши.

По пути домой она чувствовала себя лучше. В чем, видимо, и состоял смысл всего этого похода. По-прежнему было холодно, но светило солнце, и мама мурлыкала песню Джони Митчелл^[88] о площадях и облаках.

Элеанора чуть не рассказала ей все.

О Парке и Тине, об автобусе, о темной аллее за трейлером возле дома бабушки и дедушки Парка…

Слова жгли нёбо, рвались с языка, как тигр, готовый совершить прыжок… Держать это в себе было так трудно, что заслезились глаза.

Пластиковые ручки пакетов из магазина врезались в ладони. Элеанора покачала головой и сглотнула.

Парк

В этот день Парк ездил на велосипеде мимо ее дома — туда-сюда. Он увидел, как отъехал фургончик ее отчима, а потом наружу вышел мальчик и принялся играть в снегу.

Старший из братьев — Парк не мог припомнить его имя. Парк притормозил возле дома, и паренек тут же припустил вверх по ступенькам крыльца.

— Эй, погоди, — сказал Парк. — Пожалуйста. Эй… твоя сестра дома?

— Мэйси?

— Нет, Элеанора.

— Я тебе не скажу, — ответил мальчик и скрылся в доме.

Парк нажал на педали и поехал прочь.

32

Элеанора

Коробка с ананасом прибыла в канун Рождества. Можно было подумать, что Санта-Клаус появился в человеческом обличии с сумкой игрушек для каждого из детей.

Бен и Мэйси уже дрались над коробкой. Мэйси хотела заполучить ее для своих кукол Барби. Бену нечего было туда положить, но Элеанора все же надеялась, что он победит.

Бену уже сравнялось двенадцать, и Ричи сказал, что он слишком взрослый, чтобы делить комнату с девочками и их куклами. Он принес матрас и расположил его в подвале. Теперь Бену следовало спать там — вместе с собакой и гантелями Ричи.

В старом доме Бен не заходил в подвал даже чтобы положить одежду в стиральную машину. А тот подвал был по крайней мере сухим и в основном благоустроенным. Бен боялся мышей — обычных и летучих — пауков и всего, что начинало двигаться, едва выключался свет. Ричи уже дважды наорал на него за попытки спать на верхней ступеньке лестницы.

Ананас прибыл вместе с письмом от их дяди и его жены. Мама первой прочитала письмо и прослезилась.

— О, Элеанора! — возбужденно сказала она. — Джофф предлагает тебе приехать на лето. Он пишет: у них в университете есть программа, лагерь для одаренных старшеклассников…

Элеанора даже не успела подумать о том, что это означает — Сент-Пол,^[89] лагерь, где никто ее не знает и где никто не будет Парком, — как Ричи тут же встрял.

— Ты не можешь отпустить ее одну в Миннесоту.

— Там мой брат.

— И что он знает о девочках-подростках?

— Я ведь жила с ним, когда училась в старших классах.

— Угу. И он допустил, чтобы ты залетела.

Бен лежал поверх ананасной коробки, а Мэйси пинала его по спине. Оба орали.

— Это всего лишь гребаная коробка! — рявкнул Ричи. — Если б я знал, что на Рождество вы хотите получить коробки, то сэкономил бы кучу денег.

И все вдруг замолчали. Никто не ждал, что Ричи купит рождественские подарки.

— Я хотел подождать до утра Рождества, — сказал он, — но меня тошнит от всего этого.

Ричи сунул в рот сигарету и надел ботинки. Они услышали, как открывается дверь его фургона, а потом Ричи вернулся с большим пакетом из «ShopKo» и принялся выкидывать на пол свертки.

— Маус, — сказал он.

Грузовик с дистанционным управлением.

— Бен.

Большой игрушечный гоночный трек.

— Мэйси… раз уж ты любишь петь… — Ричи достал детский синтезатор. Кроме шуток: игрушечный электронный синтезатор. Он был, видимо, не самой лучшей марки, но все же. Ричи не бросил его на пол, а протянул Мэйси.

— И Ричи-младший… где Ричи-младший?

— Я его уложила поспать, — сказала мама.

Ричи пожал плечами и швырнул на пол плюшевого медведя. Сумка была пуста, и Элеанора ощутила холодок облегчения.

Потом Ричи открыл бумажник и вытащил банкноту.

— Вот, Элеанора, держи. Купи себе какую-нибудь нормальную одежду.

Она взглянула на мать, стоявшую в дверях кухни, бледную. Потом подошла и взяла деньги. Пятьдесят долларов.

— Спасибо, — ровно сказала Элеанора. Вернулась к дивану и села. Младшие открывали свои подарки.

— Спасибо, папа, — беспрестанно повторял Маус. — О боже, папа, спасибо!

— Да не за что, — сказал Ричи. — Не за что. Это ведь Рождество.

На следующий день Ричи остался дома и наблюдал, как дети возятся со своими игрушками. Возможно, «Сломанный Рельс» был закрыт в Рождество. Элеанора ушла в спальню, желая убраться подальше от него. И подальше от нового синтезатора Мэйси.