Элегантный убийца

Кровавая чехарда дамского браунинга взяла старт.

Мог ли предполагать рабочий оружейного завода Германии, что более чем через полвека после окончания войны его изделие начнет пожинать смертельный урожай в далекой России?

Глава 1

РАЗБОРКА

Стемнело. Он сидел на заднем сиденье иномарки, стиснутый с двух сторон мощными торсами своих напарников-земляков, и нервничал, злясь на свою онемевшую руку, судорожно сжимавшую рукоять браунинга, упирающегося ему в бедро. Разборка - сам звук этого слова простреливал его мозг и, передавая пульсирующими толчками сигнал тревоги в сердце, заставлял его отчаянно стучаться вгрудную клетку, словно узника-новичка, тщетно пытающегося вырваться на свободу. Ну зачем ему, студенту филологического факультета, надо было ввязываться в эту историю?

Еще сегодня днем он сидел на лекциях, хотя и мало соображал, о чем там говорилось. Огромные окна, гипсовая лепнина на потолке, внушительные колонны старинного здания - все это так не вязалось с тем, что предстояло ему вечером. Ах, вернуть бы все на два года назад! Тогда ему было двадцать три года и он учился ещё на втором курсе престижного столичного вуза. И, пожалуй, лишь то, что он кавказец, отличало его от других студентов.

Да, он, как теперь говорят, лицо кавказской национальности. Ему не давали об этом забыть. Не обязательно специально задевать самолюбие, достаточно было его сокурсникам даже в шутливой форме намекнуть на горячий характер горцев, как он заводился всерьез. Странно, но даже близкие друзья по курсу позволяли себе вещи, которые его задевали. А они даже не замечали этого, когда, не задумываясь, говорили в его присутствии о засилье в Москве кавказцев. Конечно, он для них свой парень, не какой-нибудь рыночный торгаш, и его можно не стесняться, словно речь шла не о его земляках и он не один из них.

Но даже если бы не сокурсники и не злые бабы в метро, ему не дали бы забыть об этом его земляки. Вот и те трое, приехавшие тогда из его родного села, передали привет от семьи, выложили на стол гостинцы и попросились переночевать на одну ночь. Он их устроил у соседей по общежитию. Потом стали встречаться. Пили и гуляли все чаще и чаще. За их счет, разумеется. Со студента что взять. Ну и когда попросили встретить земляков на вокзале и передать в нужный адрес посылку, он это сделал. Хотя, если честно, сразу понял, что к чему. Уних на курсе были ребята, которые курили эту дрянь. Но сделал вид, что не догадывается о содержимом свертка. Ему тогда хорошо заплатили. Однако, правду говоря, первый раз он пошел на это дело не ради заработка: не мог же он отказать землякам и упасть в их глазах как мужчина.

На четвертый или пятый раз, когда он принес дурь по известному адресу, ему уже доверяли и вскрыли посылку прямо при нем. Сладковатый запах приторно защекотал ноздри, кровь прилила к щекам. Он получил деньги и ушел, поймав себя на мысли, что ему тоже захотелось попробовать хоть разок этой соломки. Помнится, ему опять щедро отстегнули. Жаль, но вскоре этот источник дохода кончился. Кто-то заложил хозяина притона.

Потом он долго был на мели, пока друзья-земляки не послали его с поддельными документами в банк получить крупную сумму. Он волновался, но все прошло гладко: оказалось, одна из сотрудниц расчетной части была подкуплена, и фальшивое авизо сработало как надо. Тогда он зря боялся. Потом в газетах писали о многочисленных крупных мошенничествах. Так что этот эпизод - лишь капля в море. Его не нашли, а может быть, и не искали.

И опять его вознаграждения хватило лишь на пару месяцев красивой жизни. Когда деньги кончились, он понял, что уже втянулся и не может без ресторанов, казино, девочек. Итогда он сам попросился в дело. Его взяли, и он регулярно стал участвовать в накатах. Их территория была недалеко от вокзала: лакомый кусочек. И это многим не нравилось. Но их боялись трогать. Знали, что они могут собрать за час многочисленную армию земляков, даже не принимавших участие в их деле: кто откажется помочь в беде людям своей национальности? Не только он, студент, а иной профессор, положив в карман кастет, пойдет на защиту своих. Тем более если его родные все ещё живут на родине.

Да, это так, хотя и понятие о чести у многих земляков здорово изменилось. Ему очень не понравилось, когда взяли в заложники сына их же земляка, делающего большие деньги здесь, в Москве. Он был лишь пешкой, он охранял пленника один день. Парень, прикованный в ванной к трубе наручниками, стоял сутками и совсем обессилел. Да и за свою жизнь боялся. Понадеявшись на сочувствие, заговорил с ним на родном языке: просил хотя бы дать возможность посидеть немного без наручников. Но что он, простая пехота, мог сделать? Очень ему было не по себе... Своих-то зачем обижать?!