Электропрохладительный кислотный тест

А на Перри-лейн – там все это рассматривалось в свете того, чем они занимались вместе с Кизи. Для начала возникла добрая старая Наркотическая Паранойя страх перед тем. что эта несусветная, до конца не исследованная наркотическая вещь, которой они увлеклись, может постепенно… повредить мозг.

Нашлось тому и подтверждение. Вождь Метла!

А Макмёрфи… ну, конечно же! Сегодняшняя фантазия… Кизи был человеком типа Макмёрфи, он пытался сдвинуть их с насиженной мертвой точки, заставить бросить дурацкую никчемную игру в эрзац-отвагу и эрзац-жизнь, игру интеллектуалов среднего достатка, и направиться в сторону… Города-Порога… где не безопасно, но где люди являются полноценными людьми. А если именно наркотики отпирают двери и дают возможность совершить такой поступок и понять все, что заключено внутри тебя, значит, так тому и быть…

Даже на Перри-лейн. похоже, мало кто понял суть новой книги, над которой работал Кизи, – «Времена счастливых озарений». В ней говорилось о главе клана лесорубов Хэнке Стампере, который бросает вызов профсоюзу, а через него – и всей общине, в которой живет, продолжая работать в лесу во время забастовки. Книга была необычная. Это был роман, в котором отрицательные герои – забастовщики, а положительный штрейкбрехер. Стиль книги был экспериментальным, местами трудным для восприятия. А главным ее «мифологическим» источником был не Софокл и даже не сэр Джеймс Фрэзер, а… да-да, Капитан Чудо. Профсоюзные лидеры, забастовщики и жители городка были тарантулами, радостно дающими общую клятву: «Клянемся жестоко отомстить всем, кто не считает нас равными себе… и лишь «стремление к равенству» будет отныне зваться добродетелью; и против всех, в чьих руках власть, направим мы меч народного гнева!». Хэнк Стампер был создан, и совершенно намеренно, как Капитан Чудо. Известный некогда как… Ubermensch. Сегодняшняя фантазия…

…на Перри-лейн. Ночной порой – в ту ночь, когда они с Фэй и детьми вернулись на Перри-лейн из Орегона, подъезжают они к своему старому коттеджу, а во дворе некий подозрительный субъект – улыбается, подергивает плечами, размахивает руками, словно где-то неподалеку стучит совершенно особый барабанщик, не такой, как все, вы же понимаете, – вырвался на волю и давай барабанить, вот именно… а, да-да, привет, Кен, да, э-э, тебя, значит, не было, вот-вот, н е б ы л о, ты же понимаешь, что-же-сказать-то, что-же-сказать-то, ну да, мне сказали, ты не будешь возражать, благородство не знает… хм… да, у меня тоже был когда-то «понтиак-47», на дороге держался, как доисторическая птица, ты же понимаешь… да-да, Нил Кэсседи появился в их старом коттедже, словно только что соскочил со страниц романа «В дороге», и… что же дальше, Вождь? Ах… множество прикольных цветных светящихся узоров…

На Перри-лейн стал съезжаться всевозможный народ. Для Калифорнии с понятием она превратилась в настоящую подпольную сенсацию. Кизи, Кэсседи, Ларри Макмёртри; два молодых писателя – Эд Маккланахен и Боб Стоун: танцовщица Клои Скотт, художник Рой Сэбёрн, Карл Леманн-Хаупт, Вик Ловелл… и сам Ричард Алперт… какие только люди не появлялись, чтобы потом исчезнуть, ведь все уже обо всем прослышали, к примеру, местные битники – термин этот еще был в ходу, компания молодежи из хибарки под названием «Замок», лохматый малый по имени Джерри Гарсиа и Труп Ковбоя Пейдж Браунинг. Всех привлекал удивительный кайф, о котором они уже были наслышаны… легендарная перри-лейнская Острая Оленина, блюдо, изобретенное Кизи и состоящее из тушеной оленины, сдобренной ЛСД, наевшись которой можно было пойти, растянуться ночью на матрасе в разветвлении огромного дуба на самой середине улицы и играть в китайский бильярд с небесными светилами… Перри-лейн.