Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы

Всем известно, что Елена слыла заядлой курильщицей. Она ежедневно выкуривала невероятное количество сигарет, скручивая их с величайшей ловкостью даже левой рукой, в то время как правой переписывала рукопись. Окурки она тушила в землю цветочных горшков, которые играли роль пепельниц, благодаря чему в них накапливалось за день невероятное количество «бычков». С курением было связано много странностей, которые наблюдались в квартире госпожи Блаватской. Но в целом «в доме царила особая духовная атмосфера, которой не мог похвастаться ни один другой дом в Нью-Йорке. За порогом оставались социальные различия посетителей, всех здесь встречали одинаково радушно. Елена чувствовала себя непринужденно в любом обществе и привечала одинаково радушно любого, кто к ней приходил. Хотя по рождению и воспитанию она принадлежала к высшей аристократии, по характеру была прирожденным демократом. Во второй половине дня, после обеда, когда она завершала первую часть своего рабочего дня, начинался прием самых разнообразных гостей. Со всеми она любила поболтать на близкие тому или иному человеку темы, однако беседы, имеющие политическую окраску, тут же пресекала, чтобы не превратить свой дом в „мятежный“ комитет».

Елена Петровна утверждала, что «теософ, ставший мятежником, поддерживающий революцию и убийство, друг коммунаров – не может быть членом нашего Общества. Он должен уйти».

Крайне отрицательно она относилась также к деятельности анархистов и нигилистов, особенно в России. Несмотря на свои демократические амбиции, Елена оставалась в душе искренне преданной царю-батюшке, восхваляя Александра II не столько как политическую фигуру, сколько его интеллектуальные и физические данные. Все же внешний облик правителя во все времена имел немаловажное значение для женского сердца!

Посетив госпожу Блаватскую в ее доме Джеймс Е. Уиггин не мог не отметить:

«Центром группы была госпожа Блаватская, несомненно, одна из наиболее оригинальных и интересных женщин из всех, которые мне когда-либо встречались. В газетах жаловались на ее сигареты… Госпожа говорит по-английски с очень сильным акцентом, но с замечательной беглостью и точностью, четко выделяя тонкости языка и быстро вникая в его аллюзии… У нее есть фантастический розенкрейцерский драгоценный камень… который она носит на шее. Ей, вероятно, около сорока лет, она имеет плотное, грубоватое и внушительное телосложение. Интересными были истории, которые она рассказывала о своем пребывании в Азии и Африке… Удивительные вещи, которые она наблюдала среди племен колдунов в Африке… Фаллический элемент в религиях, души цветов, недавние чудеса среди медиумов… двойственность природы, романтизм, гравитация, карбонарии, шарлатанство… литература о магии – вот некоторые из тем, оживленные дискуссии по которым часто затягивались далеко за полночь».

«…Откладывая в сторону действия, особенности мышления, мужские черты Е.П.Б., ее постоянную категоричность при утверждении фактов… – утверждал Олкотт, – откладывая все это в сторону, я вынес для себя достаточно впечатлений о ней, чтобы убедиться в том, что теория, которую я так долго стараюсь донести до вас, правильна – она человек, очень старый человек, и притом самый ученый и прекрасный человек на свете. Конечно, она знает во всех подробностях, каковы мои впечатления о ней, поскольку она читает мои мысли (и мысли других), как открытую книгу, и мне кажется, что она вполне довольна этим, ибо наши отношения постепенно в огромной степени превратились в отношения Учителя и ученика. Не осталось и следа от прежней рубаки Блаватской (от Джека, как я ее тогда прозвал, к совершеннейшему ее восхищению), насколько это было связано со мной. Теперь она сама серьезность, достоинство, строгая сдержанность. Перед другими она предстает в прежнем виде, но как только мы видим их спины, она становится меджнуром, а я – неофитом…