Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы

О том, что каждый путь имеет свое начало, а также о том, что, если любая счастливая история заканчивается свадьбой, то история Елены со свадьбы только началась.

Лето выдалось душным, как никогда. В Тифлисе стояла угнетающая жара. Все обитатели города, задыхавшиеся от солнечного пекла и мечтающие лениво полежать в тени обвитых виноградом навесов вместо того, чтобы прыгать по раскаленным городским камням, как по углям незатухающего костра, – спасались от жары в близлежащих горных селениях или на минеральных источниках. Семья Фадеевых не стала исключением. Покинув Тифлис, семья обосновалась на все лето в двадцати верстах от местечка Гергеры, в селении Джелал-Оглы. Там же, в местной церкви, было назначено на июль венчание Елены. Свадьба готовилась пышной. Приглашения разослали множеству гостей, чуть ли не со всего Закавказья, и конечно же была приглашена вся знать Тифлиса. Свадебный кортеж походил на королевский; его должен был сопровождать конвой из двадцати лихих курдских наездников, служивших под началом генерала Блаватского.

Долгожданный день настал. Утром 7 июля (21 июля по новому стилю) 1849 года небольшая сельская православная церковь селения Джелал-Оглы не могла вместить всех, кто пожелал присутствовать на венчании Елены Петровны фон Ган и Никифора Васильевича Блаватского. Вокруг церкви уже за час до начала церемонии толпились любопытные, которым не терпелось посмотреть на жениха и невесту.

Наконец, подъехал свадебный кортеж. Белоснежная невеста, одетая в воздушное кружевное платье, пряча лицо под фатой, торжественно направилась внутрь церкви в сопровождении двух шаферов и отца. Там ее уже ждал сияющий жених – в парадном генеральском мундире и при орденах.

В церкви пахло ладаном и праздником. Таинственно мерцали сотни зажженных свечей. Нарядно одетые родственники и гости радостно приветствовали молодых. Жених взял невесту за руку и, в сопровождении церковного хора, повел к алтарю. Начался обряд венчания.

Елена не слышала, что говорит батюшка, не видела, что творится вокруг. Она стояла у алтаря с опущенной головой, держа в руках длинную свадебную свечу, и думала только о том, что сейчас совершится таинство, она станет взрослой и все сразу переменится.

Пока она была погружена в собственные мысли, до ее сознания донесся голос священника, который монотонно вещал: «…Да убоится жена мужа своего… Жена должна почитать мужа своего и повиноваться ему…»

В долетевшем до Елены слове «должна» ей послышалось что-то угрожающее. Она словно очнулась, лицо ее вспыхнуло, потом резко побледнело, и в таинственной тишине церкви присутствующие ясно услышали три слова, произнесенные невестой сквозь зубы:

– Ну уж нет!

Жених покосился в сторону невесты, смерив ее своим особенным «удивленным» взглядом, но не стал спорить, оставив нравоучения и «семейные разборки» на будущее.

Священник сделал вид, что ничего не произошло, закончил обряд венчания, как положено, и объявил молодых мужем и женой.

Таинство свершилось. Отныне Елена фон Ган стала Еленой Петровной Блаватской. До восемнадцати лет ей не хватало трех недель.

При выходе из церкви гости, под здравицы и свадебные песни, принялись осыпать молодых лепестками роз и пшеничными зернами. Под их ноги со всех сторон летели мелкие монеты – символы богатства и счастья. Все вокруг кружилось, радовалось и веселилось. Бабушка с дедушкой и отец преподнесли молодым хлеб-соль и благословили иконой. Потом началось широкое застолье, но молодые радовали гостей своим присутствием не более двух часов.

В полдень был подан свадебный поезд, состоящий из экипажа, двух свободных верховых лошадей, предназначенных для молодых, и живописного конвоя. Конвой из курдов, вооруженных «мохнатыми» пиками, который должен был сопроводить молодых в Даричичаг – летнюю резиденцию генерала Блаватского, – выглядел очень экзотично. Острие «мохнатых» пик отличалось особой формой, а основание копья было украшено кольцом из страусиных перьев.

По узкой дороге, идущей через гору Безобдал и петляющей по опасным уступам, можно было проехать только верхом. Поэтому молодые, оставаясь в свадебных нарядах, не стали садиться в экипаж, чтобы вскоре сменить его на верховых лошадей перед горной дорогой, а сразу уселись верхом и в сопровождении своего живописного конвоя отправились в путь.

Некоторые из гостей, прибывшие на свадьбу верхом, шумным отрядом вызвались их провожать, но, въехав на первый уступ горы, остановились. Дальше двигаться было нельзя – опасно. Свадебный поезд выстроился в длинную шеренгу и устремился по едва заметному серпантину дороги вверх, через перевал.