Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы

Агарди манила свежесть ее молодости. Радость встречи охватила тело дрожью желания. Он давно мечтал остаться с ней наедине, слушать ее мистические речи, наслаждаться близостью несбывшейся мечты. Елена вновь появилась в его жизни так же внезапно, как и исчезла – видение, легкая дымка, добрая фея из сказки. Она пришла, спасла его и растворилась в неизвестности. И вдруг новое воплощение! Вот она-рядом! Совсем рядом. Можно протянуть руку, дотронуться до нее и…

– Поцелуйте меня, мой Лев, – тихо сказала Елена, когда они, долго блуждая вдвоем по берегу залива, оказались в глухом диком месте, где кроме плещущихся морских волн, редко растущих пальм да вытащенных рыбаками на берег баркасов, больше ничего не было. Так сложилось из разговора, что Елена стала называть Агарди Львом, который был вполне схож с царем зверей по облику, хватке и манере поведения.

Агарди нежно обнял ее и прикоснулся губами к ее губам.

Елена замерла. Так они долго стояли друг против друга, не зная, что делать дальше, потом взялись за руки и вместе опустились на песок. Агарди скинул с себя рубаху, обнажив складное, сильное тело и принялся отчаянно расстегивать пуговицы платья Елены. Она не сопротивлялась, но и не пыталась помочь. Когда Агарди уже почти совладал с десятком неподдающихся застежек, Елена вдруг испуганно прошептала: «Ой, что же это? Не надо, не надо… так вдруг… здесь… я не смогу…»

Ее тело хотело того, к чему стремился ее друг, но в душе, по неписаным правилам женского кокетства, она не могла сразу согласиться на его притязания без всякого сопротивления. А так, отталкиваясь и отнекиваясь, создавалось впечатление, будто она вроде бы и не очень-то хотела. Он сам настоял!

Но Агарди неожиданно вскочил, быстро накинул на себя рубаху, встал, повернувшись к Елене спиной, и принялся глядеть куда-то в море. Елена смотрела на него с удивлением, не понимая, что это его «словно укололо». Спросить она стеснялась, но и молчать было неловко.

– Елена, я не могу быть с женщиной против ее воли. Если вы не хотите близости, зачем надо было начинать? Я ведь не железный, – спокойно и серьезно сказал Агарди, глядя не на нее, а на морские волны.

Елена суетливо застегивала пуговицы и по-прежнему молчала. «Как он не понимает: "Не надо!", – это женская хитрость, кокетство, защита от стыда, – думала она. – А он взял и поверил! Даже не попытался ничего возразить, настоять или сделать против ее воли. Он ведь мужчина и должен был сказать: "Надо!" В крайнем случае ничего не говорить, а делать по-своему, по-мужски. Не ей же объяснять, как это делается!» – возмущалась про себя Елена. Не могла же девушка сразу согласиться, ничего не говоря. А он ей мгновенно подчинился и все испортил! Зачем? Она была уже почти готова к близости. Разве она его просила подчиняться? Нет! А он подчинился! «Я думала, он лев. Царь зверей и человеческих сердец. Да, может быть, и лев в других ситуациях, а в этой – лев оказался без зубов. Беззубый лев – вот он кто», – повесила Елена ярлык своему другу, который с этой минуты приклеился к Агарди навсегда.

Агарди, возбужденный нахлынувшей страстью, стоял как вкопанный в двух шагах от плещущихся у его ног морских волн. Потом, сохраняя гнетущее молчание, он принялся ходить туда-сюда по прибрежному песку, как лев в клетке, усиленно смотря или себе под ноги, или в морскую даль, но только не на Елену.

Вдруг Агарди резко изменил направление движения, подошел к ней, сел рядом на песок и тихо произнес:

– Простите, Елена, я не хотел вас обидеть!

Елена опять не могла сообразить, что ответить. Она была настолько неопытна в амурных делах, что забыла все дежурные фразы из лексикона светских приличий. Но тут она вспомнила, что «дежурных фраз» в светских приличиях по этому поводу и быть не может. Все, что они сейчас тут делали у моря, – просто неприлично. «Надо было больше читать любовные романы, чтобы знать, о чем говорят в таких случаях», – подумала Елена. Она, к сожалению, подобных произведений мало прочла, а если и читала, то без всякого интереса. По ее мнению: «Читать о чувственности – примитивно. Одни ахи да вздохи – сплошная ерунда». В юности любовная тема ее не увлекала, да и сейчас – не очень. По крайней мере, она так считала. «А теперь какое-то глупое положение сложилось, что у него, что у нее. Он женат, она замужем. Зачем все это?» – рассуждала про себя Елена, когда они вдвоем потихоньку брели назад по берегу моря, беседуя о древней истории Италии и еще бог знает о чем. Это, казалось, уводит их от эпизода, случившегося на берегу рыбацкой деревни. Оба чувствовали, что главного они так и не сказали друг другу.