Элеонора

Кречиашвили отнял руку от глаз. Лицо его было бледно смертельной бледностью, дрожащие губы что-то шептали. Стоящие с ним рядом разобрали бы слова: «Как я люблю ее, боже мой, как я люблю ее, боже мой, как я люблю!»

Он поднял голову и взглянул прямо в лицо Элеоноре. Ее ослепительная улыбка озарила его. Впервые ему почудилось, что и для него возможно счастье, так как улыбку девушки он принял за знак сочувствия. Он вытер пот со лба, выпрямился и вздохнул.

– Господа, лезгины подходят к дому! – сказал он. – С минуты на минуту они нападут на нас.

Веселое пиршество мгновенно прервалось, все вскочили из-за стола и устремились к дверям.

– Стойте! – раздался властный голос Элеоноры. Какая-то грозная сила звучала в нем.

Все остановились и замерли.

– Юноши! – начала Элеонора. – Каждый из вас поклоняется мне и клянется в любви. Я не знаю, кому верить… Аслан-Гирей оскорбил меня, и тот, кто поднесет мне его голову, будет достоин назваться моим супругом!.. Кто хочет завоевать сердце Элеоноры, кто готов пойти за нее в бой?… Отважьтесь!

Раздался выстрел – знак появления лезгин и начала битвы. Все выбежали во двор.

10

При первом же выстреле замкнулись ворота крепости Хелтубнели, и стрелки вышли на террасы башен. Все думали, что о своем выступлении лезгины возвестят поджогами нив и домов, ожидали, что пламя и дым взметнутся к небесам.

Поэтому крайне удивились, увидев, что это отнюдь не беспорядочный набег: стройно и уверенно движущееся войско спустилось в ближайшую ложбину и укрылось в засаде.

Спустя некоторое время от лезгинской дружины отделилось несколько человек, люди направились к крепости. На полпути они остановились, подняли белые башлыки и замахали ими в знак того, что хотят вести переговоры.

Из крепости вышел сам Хелтубнели в сопровождении нескольких человек и подошел к лезгинским послам. Все приветствовали друг друга не обычным приветствием, но лишь коротким взмахом руки.

– Хелтубнели! Не надо проливать крови, – начал один из послов, – Аслан-Гирей прислал сказать тебе: «Никогда в жизни, придя вражески, с оружием в руках, не начинал я мирных переговоров, а теперь любовь к дочери твоей заставляет меня изменить этому обычаю».

– Если не хотите борьбы, возвращайтесь к себе с миром! – ответил Хелтубнели.

– Хорошо, но только с одним условием.

– Если угодно, дружину отошлите обратно, а вы и Аслан-Гирей будьте моими гостями… Двери моего дома открыты для вас.

– Хелтубнели, ваше гостеприимство нам известно, но сегодня не следует говорить об этом.

– Тогда чего же вам надо?

– Аслан-Гирей повернет обратно только с одним условием.

– С каким?

– Если ваша дочь сама, по доброй воле, откажется быть его супругой.

– Моя дочь отказывается! – с облегчением воскликнул Хелтубнели – он рад был избежать пролития крови.

– Хорошо, но мы должны убедиться в этом сами! – ответил лезгин.

Хелтубнели вспыхнул.

– У меня мысль и речь – одно! – сказал он, с трудом сдерживая гнев.

– Еще одно слово!

– Говорите.

– Аслан-Гирей оставит твой дом с миром, но того, кто станет мужем Элеоноры, он будет преследовать без пощады.

– Это его дело! – сказал Хелтубнели и знаком пригласил послов следовать за ним. – Пожалуйте, взгляните собственными глазами и выслушайте собственными ушами.

Хозяин и послы направились в крепость, где, в присутствии всей знати, девушка должна была решить – быть или не быть войне.

11

Внутри крепости находилась площадь, на которой обычно собирались для принятия решений по важным общим делам. Так же и на этот раз все дворяне, пребывающие в крепости Хелтубнели, и послы от лезгин собрались на этой площади, где своенравная Элеонора должна была объявить им свою волю. Все взволнованно ждали ее.

Вдруг народ расступился, и появилась Элеонора. На ее побледневшем лице сияла улыбка, губы чуть заметно дрожали. Все замерли, затихли, как перед бурей. Хелтубнели выступил вперед и взял свою дочь за руку.

– Дочь моя! – сказал он ей. – Лезгин Аслан-Гирей явился просить твоей руки. Здесь находятся его послы н ждут твоего ответа… Скажи, любишь ли ты этого лезгина?

Все затаили дыхание.

– Да! – сама удивляясь звуку своего голоса, произнесла Элеонора.

Народ ахнул и зашумел.

– Элеонора! – воскликнул изумленный отец, – что ты сказала? Может быть, это слово случайно сорвалось с твоих губ?

– Нет! – ясно и твердо ответила девушка. – Я люблю Аслан-Гирея, люблю всей душой и не считаю нужным это скрывать… Но знайте, – как бы я его ни любила, я никогда не стану его женой, не сделаю его своим господином.

– Вы слышали, господа? – обернулся к послам обрадованный отец.

– Постой, отец! – остановила его Элеонора, – я не кончила говорить.

– Что ты хочешь еще сказать? – с испугом спросил отец