Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

Культура трубадуров сформировала такое понятие, как куртуазность. Оговоримся сразу – речь пойдет об идеале, которому действительность соответствовала отнюдь не всегда. Итак, трубадур избирал себе Даму сердца и служил ей пером и мечом (если он – рыцарь), защищая ее красоту и честь перед дамами конкурентов. Зачастую Дама оказывалась знатнее и богаче воздыхателя, да еще порой замужем и, как говорится, с кучей детей – однако в том и заключалась особенность куртуазности, что само овладение Дамой не рассматривалось как цель (хотя вряд ли при случае кто от этого отказался бы, для примера можно вспомнить хотя бы знаменитое фаблио «О рыцаре в алом плаще»). Как ни странно это звучит теперь, целью был сам процесс служения и восхваления. Максимум, на что зачастую мог надеяться трубадур благородного происхождения – это позволение носить геральдические цвета Дамы (как вариант – подаренные ею ленточки, пояс, кольцо, шнурок, локон или перчатки) или – верх счастья! – рукопожатие, невинный поцелуй украдкой или созерцание обнажившейся Дамы. Какой трогательной наивностью веет от рассказа о трубадуре Раймбауте Оранском: «Долгое время направлялись помыслы его к этой графине (д’Юржель. – Е. С.), любил же он ее не видя, и так никогда и не собрался пойти на нее поглядеть. Слыхал я от нее, в бытность ее уже монахиней, что ежели бы тогда он пришел, то она бы такую даровала ему усладу: тыльной стороной руки дозволила бы потрогать голую свою ногу. Умер Раймбаут, все любя ее, наследника же не оставил». Трубадур Арнаут де Марейль считал так: «Я не думаю, что любовь может быть разделенной, ибо, если она будет разделена, должно быть изменено ее имя». Но и то, что метафорически именовалось «высшей усладой», «награждением венцом» (чтущий да разумеет, что и чем увенчивали) или «надеванием перстня/кольца», многими только приветствовалось!

Блондель слышит голос Ричарда Львиное Сердце. Художник Г. Доре

Исследователь и переводчик творчества трубадуров А.Г. Найман верно отмечает: «Уже само добровольно принятое страдание оборачивается для трубадура радостью. Трудно переоценить культурное значение той революции, которую повлекла за собой новая концепция незаинтересованной любви, неизвестная ни античности, ни (до прихода трубадуров) средним векам. По словам английского ученого Роберта Бауры, роль куртуазного идеала заключалась в том, что в эпоху, когда плоть считалась греховным началом, трубадуры “освободили и освятили плоть, подчинив ее непогрешимому идеалу смирения и самопожертвования, и разрешили конфликт между душой и телом”». Не порывая с изначальным эротизмом, эта концепция, сделавшая Даму принципиально недоступной, сосредоточила энергию любви на ее идеальном аспекте. Явившись источником духовного совершенствования для мужчины, эта любовь в какой-то мере освобождала и женщину от господствовавшего на протяжении средних веков отношения к ней как к существу низшего порядка, виновнице грехопадения и сосуду зла. Но это – уже далеко идущие последствия новой идеи любви, родившейся под небом Прованса». Монтаньяголь утверждал, что «любовь не грех, а добродетель, в силу которой дурные люди становятся хорошими, а хорошие – совершенными», и ему вторит Аймерик де Пегильян:

    Не сосчитать всех даяний Любви!    Речь дурака стала смысла полна,

    А в подлеце снова честь рождена,    Злой подобрел – хоть святым объяви,    Скаредный – щедр, и мерзавцы не гадки,

    Скромен гордец, робкий – смел без оглядки.

Философия самосовершенствования любящего красной нитью проходит через все творчество трубадуров.

Русский исследователь В.Ф. Шишмарев подчеркивал, что возникший в Южной Франции куртуазный культ Дамы был реакцией на многочисленные браки по расчету или необходимости – в нем «впервые был поставлен вопрос о самоценности чувства и найдена поэтическая формула любви».