Эльфдом

Еще с детства Масленка знал, что его крошечная кузина найдет достойный способ выразить свою огромную душу. Он подозревал, что это будет двадцатиметровый робот, в котором она будет расхаживать по городу, давя машины как Годзилла. Для него было своего рода облегчением, что она остановилась на коллекции воинов. Лучше, когда компанию ей составляли любящие существа из плоти и крови, а не тысяча тонн квази-разумного металла. И, все же, он слегка испугался, когда, открыв по утру дверь на ее стук в ритме «собачьего вальса», встретился нос к носу с секаша.

Пони заполнил собой дверной проем, рука на рукояти идже, холодный жесткий взгляд сканирует комнату за спиной Масленки. Не найдя никакой опасности, воин снял маску угрюмого жнеца и застенчиво улыбнулся, выдав свой мягкий характер. - «Доброго утра, кузен».

«Привет, Пони». - Масленка уже достаточно выучил этот обряд, чтобы заранее убраться с дороги, не заставляя отпихивать себя в сторону. Пони и Яростная Песня проскользнули мимо него, принявшись искать метающие копья ловушки и прячущихся ниндзя. Масленка жил в трехкомнатной квартире на чердаке высотной многоэтажки на горе Вашингтон. Помещение всегда казалось абсурдно огромным, пока в него не приходила Тинкер. Даже до того, как она начала ходить только в компании эльфов, ей каким-то образом удавалось заполнить собой всю квартиру. Теперь, в присутствии секаша чердак стал пугающе тесным.

Тинкер зашла сразу после Яростной Песни и ткнула Масленку под ребра. - «К тебе въехала эльфийка, а я узнаю об этом от Имбирного Вина?»

«Я был занят!» - ответил Масленка.

«Неудивительно» - парировала Тинкер.

Облакоход приветливо ухмыльнулся, вручил Масленке корзинку, вкусно пахнущую завтраком, и закрыл дверь. Так как жилище могло с комфортом вместить только троих воинов, оставшиеся двое из Ладони Тинкер стояли на страже в коридоре, пугая соседей из прилегающих квартир.

Тихий вскрик Радости напомнил Масленке, что его новая соседка ужасно боится секаша. Проверяя спальни, Пони случайно выпугнул Радость из ее комнаты. Маленькая эльфийка выскочила в зал и, еще раз испуганно пискнув, отпрыгнула от Яростной Песни.

«Это она?» - услышав удивление в голосе Тинкер, Масленка понял, что она ожидала увидеть кого-нибудь постарше.

«Да» - вздохнул Масленка, в то время как Радость нашла укрытие за его спиной. - «Радость, это моя кузина, Возлюбленная Тинкер Ветра, ее Первый, Яростный Конь Несущийся Галопом по Ветру, и ее Вторая, Поющий Штормовой Ветер. Они принесли завтрак».

Радость что-то тихо пропищала в ответ.

«Боже, наконец-то появился кто-то ниже меня!» - Тинкер отодвинулась, освобождая Радости место и продолжая при этом внимательно изучать маленькую эльфийку.

«На ближайшие лет десять» - откликнулась Яростная Песня, встав на стражу у раздвижных стеклянных дверей балкона как можно дальше от Радости, насколько это позволяла комната. - «Сколько тебе? Шестьдесят зим?»

Под испытывающим взглядом всех взрослых Радость плотнее прижалась к Масленке - «Мне семьдесят».

«Вот блин» - Масленка едва сдержался, чтобы не ругнуться. По человеческим меркам, Радость была тринадцатилетним подростком. Не удивительно, что она такая маленькая.

«Если ей только семьдесят» - тихо произнес Масленка по-английски. - «не лучше будет вернуть ее домой?»

Яростная Песня покачала головой - «Разорвав связи, она уже не может вернуться назад».

Пони хмурился, пытаясь успеть за ходом разговора. Молодой воин учил английский, но еще недостаточно хорошо владел им. Он понял достаточно, чтобы добавить по-эльфийски. - «Между семьюдесятью и большинством детям разрешается разрывать связи с семьей для образования новых общин. В семьдесят я решил присоединиться к Брату Волку здесь, в Западных Землях».

Мать Пони была секаша отца Ветроволка, Длинного Ветра. Если Масленка все правильно понял, Пони суждено было прожить всю жизнь в семье Длинного Ветра.

«Ты — секаша» - Яростная Песня указала на то, что к Пони не относились обычные правила. - «И ты ушел с благословениями. Волк — твой боевой товарищ. Став вице-королем Западных Земель, он прославил свой клан. Ему нужна была поддержка клана чтобы удержаться на достигнутой позиции. Большинство же семей рассматривают уход ребенка как предательство».

Масленка вздохнул, вспомнив разговор Радости с Царапиной от Шипа. - «Она разорвала связи».

Радость уткнулась лбом в спину Масленки и сказала - «Моя мать, она, она назвала меня лгуньей».

Ложь была непростительным грехом для эльфов. Назвать кого-то лгуном означало - нанести величайшее оскорбление. Масленка хотел сказать ей, что все обойдется, но это были пустые слова, по сравнению с тяжестью оскорбления.

«Но... я думала дети слишком ценны для такого». - Тинкер пробормотала по-английски. - «Они точно не возьмут ее назад?»

«Это очень сложно». - ответила Яростная Песня. - «Решение принимает глава семьи, а не ее родители. Если ее Сама достаточно стара, чтобы помнить все ужасы правления Клана Кожи, а, скорее всего, так и есть, тогда они сочтут любые изменения в общине предательскими по отношению ко всему клану. Обычно за это забивали камнями».