Эльфийская трилогия

Меро неуверенно улыбнулся в ответ и шагнул в сторону, пропуская брата вперед. Валин откинул мокрые волосы с лица и тоже улыбнулся Шане. И только теперь она по-настоящему его рассмотрела.

Девушка вспыхнула, уставилась на юного эльфа, а потом быстро отвела взгляд. Даже сейчас — насквозь мокрый, грязный и усталый — он показался Шане самым прекрасным существом, какого она только видела за свою жизнь…

И она понятия не имела, что же с этим делать.

Глава 19

«Мы узнаем о местонахождении эльфов по их ауре, по звучанию их магии. А о местонахождении их рабов-людей мы узнаем по специфической мысленной пустоте, создаваемой их ошейниками».

Это была дословная цитата из дневника Каламадеа.

«Неважно, где именно они находятся, неважно, насколько они опытны и сильны, — этих двух предательских подробностей они скрыть не могут».

За последнюю пару дней Шане не раз уже выпадала возможность проверить точность дневниковых записей. Дракон-волшебник был безукоризненно точен. Действительно, как бы эльфийские лорды ни старались скрыть свое местонахождение, это слабое гудение магии, слышимое лишь для другого мага и напоминавшее отдаленное гудение улья, все равно пробивалось сквозь щит.

Взгляд Шаны был устремлен на маленький костер. Но на самом деле девушка смотрела не на языки огня, а сквозь них. Она обшаривала уже пройденную территорию, выискивая присутствие магии.

Один отряд… Два…

Огонь и Дождь! За ними шли три отряда охотников! Что за осиное гнездо она разворошила?

А может, рвение охотников связано не с освобожденными детьми, а с нынешними спутниками Кемана и Шаны?

Девушка прилагала все усилия, стараясь не смотреть на безукоризненно совершенное лицо Валина, но у нее ничего не получалось. С того момента, как Валин присоединился к ним, прошло уже много дней. Точнее говоря, счет пошел уже на недели. И все же в его присутствии Шана до сих пор чувствовала себя как-то… странно. Девушка не понимала, что происходит. И ей это не нравилось. И в то же время нравилось. «Огонь и Дождь, я уже совсем запуталась!»

Дело было даже не в невероятной красоте Валина. Шана повидала много красивых эльфов. На самом деле все эльфы были достаточно красивы, чтобы большинство людей могли лишь позавидовать им в этом отношении. Кроме того, Шана была знакома и с полукровками, выглядевшими не хуже эльфийских лордов. Да взять хоть того же Зеда. Большинство мужчин-полукровок были так хороши собой, чтобы вскружить голову любой женщине…

В общем, с того самого момента, как Шана попала в плен, вокруг нее всегда было полно привлекательных молодых мужчин. И ни один из них не произвел на нее ни малейшего впечатления.

Так почему же при виде Валина ей становилось настолько не по себе?

Каждый раз, когда Шана смотрела на него, ее охватывала странная застенчивость. При этом она чувствовала каждый обращенный на нее взгляд Валина — на нее словно падали лучи двух маленьких солнц. Шане отчаянно хотелось как-нибудь порадовать Валина, сделать так, чтобы он гордился ею. И все это началось с той самой ночи, когда Валин и Меро вышли к их костру.

Когда Валин смотрел на Шану, девушку одновременно бросало и в жар, и в холод. Когда он заговаривал с ней, Шана тут же теряла нить разговора. По сравнению с Валином его двоюродный брат, Меро, действительно был не более чем тенью — вот уж удачное прозвище. Днем Шана при малейшей возможности смотрела на Валина, а по ночам видела его во сне.

Чем дальше они забирались в дикие земли, тем сильнее становились чувства Шаны. Но при этом девушка смертельно боялась сказать о них Валину, как будто эти слова могли уничтожить сны, кружившие ее каждую ночь.

А может, так оно и было. Пока Валин держался в стороне, Шана могла предаваться грезам, сколько ее душе угодно. Но если она скажет ему о своих чувствах, Валину придется что-то ей ответить, — и этот ответ будет означать, что в их отношениях что-то изменится. Неизвестно, в какую сторону, но изменится.

Шана даже не знала, какими сейчас были их отношения… если тут вообще можно было говорить о каких-то отношениях.

Валин разговаривал с Кеманом и своим братом, а Шана грустно смотрела сквозь пламя костра на его безукоризненный профиль. Речь Валина, как и все его манеры, была мягкой и учтивой, а в голосе звучала музыка, — как будто несколько человеческих голосов вели песню.

Если она признается Валину в своих чувствах, он либо посмеется над ней, либо отнесется к этому серьезно. В любом случае грезам придет конец. А Шане хотелось еще немного помечтать, представить себе, как могли бы развиваться их отношения…