Эльфийский пивовар (СИ)

Всё тут же задрожало. Из тумана появляются лоскуты ткани, что начали окутывать героя. Тот сопротивлялся, дрался, рвал их зубами и рукам, но с каждым разом их становилось только больше, пока они вовсе не окутали всё тело. Его глаза начали видеть в темноте странные и одновременно пугающие образы. Уши слышали, как крики погибши жертв переплетались в хоре, не прекращавшийся агонии. Это продолжалось долгие часы, дни, недели, медленно сводя его с ума. Но он стоит, помня, кто его ждёт дома.

Когда надежда почти иссякла, Давид почувствовал чьё-то тёплое прикосновение, что обняло его, придав сил. Руки, испускающие зеленоватый свет, поползли вдоль его рук, пока не дошли до ладоней. Тут Давид и почувствовал в руках в него шпага и успокаивающий голос, нашептывающий ему прямо на ушко.

— Вдох, закрой глаза. Я с тобою навсегда. Следуй чувству, оно тебя не подведёт.

Давид послушался её голоса, не задумываясь, исполнив её слова в точности. И он начал видеть больше. Фигуры стали чётче, а шпага стала видимой.

— Иди вперёд, они тебя не почём. Выдох, взмах рукой. Свет тебя не подведёт.

Шагнув вперёд, силуэты пустились в атаку. Выдох, взмах рукой. Свет от них зажёг всё в нём. Силуэты исчезли, растворившись в нём.

— Открой глаза, я с тобою навсегда. Спаси её, будет тебе это в прок.

Открыв глаза, он видит, что оказался в белой, полностью обитой мягким материалом комнате. У стены сидела уже прежде знакомая ему девушка с чёрными волосами и смирительной рубашкой. Её голова была опушена, полностью закрывая лицо волосами. Больше никого в комнате не было.

— Спасибо, кем бы ты не была, — произнёс Давид, подняв голову вверх.

Глубоко вздохнув, Давид садится слева от неё и молча несколько секунд смотрит в стену. В его голове крутилось множество тем, как начать разговор, но выбрал он почему-то именно этот.

— Какими судьбами в нашем мире?

— …

— Понятно. А я вот, как видишь, стал человеком плюс, с огромным сроком жизни.

— …

— Ой! Всё с тобой понятно. Пошли от сюда, пока я сам не стал психом.

Протянув к ней руку, та кусает еë, от чего Давид вскрикивает от боли. Подув на место укуса, он недовольно смотрит на её улыбающиеся рожу. Но ей недолго предстояло радоваться победе, ведь Давид в отместку запихал ей в рот грязных носков, завязав ей рот майкой.

— Мхмхм! — что-то попыталась выговорить девушка, пока Давид нёс её на плече, прорубая путь шпагой через мягкие стены, попутно выжигая их магией.

— Прошу, не сопротивляйся спасению, — съязвил Давид, на что та начала бить головой о его спину.

И вот, рассекая очередной сантиметр чего-то давно забытого, Давида окутывает яркая вспышка света, после которой он просыпается уже в таверне. Рядом с ним сидела Баба-яга местного разлива и Хол. Они обсуждали, что будут с ним делать. Решив их немного попугать, Давид резко подымает и издаёт громкий звук, от чего тут же получает струёй воды.

— Стойте! Мымлья! Это я! Мвьяв! Давид! — говорил Давид, захлебываясь в потоке воды.

Прекратив поливать его, словно огурец, волшебница облегчённо вздыхает, поняв, что ей всё-таки заплатят. Хол же сразу пустился в объятия, радуясь не порченому резюме. Давид же, наконец, снял душный доспех, что по их словам, они не могли сделать, как ни старались. Подписав документ о выполнении задания и заплатив, те испаряются, будто их и не было вовсе.

Глава 31 Конец

Дни сменялись один за другим, переходя в месяцы, годы, столетия. Давид видел, как сменялись поколения людей, как образовывались новые государства, как росла его единственная дочь. И хоть то время, что было даровано ему, было колоссальным для жизни простого человека, должен был наступить и его конец, что с каждым столетием всё ближе подбирался к нему, дыша в спину. И вот он старый, проживший несколько тысяч лет старик, прикованный к постели. Рядом сидит его жена, дочь, не желанный муж дочери и двое мальчишек, являющиеся ему внуками. Перед глазами проносились воспоминания проведённых вместе веков, такие прекрасные и в то же время напоминающие о его скорой кончине. Он боялся этого, старался оттянуть этот момент как можно дальше, но от смерти не убежишь и не откупишься. Чувствуя, как сил становится всё меньше, он произносит:

— Спасибо за всё, — соскальзывает с его улыбающихся печальной улыбкой губ.

Элеонора ещё сильнее сжала его руку. Её старое морщинистое лицо было всё ещё самым прекрасным в его жизни. Она плакала, как и все присутствующие. С каждой секундой ему становилось всё сложнее поднимать веки. Взгляд становился всё более стеклянным. И вот, наконец, он издаёт свой последний вздох, заснув в этот раз на вечно.