Эля дома

На уроках рассказали много дельных вещей: давали практические советы по формированию привязанности, смягчению адаптации. Значительную часть этого материала я уже и раньше находила в интернете, но было хорошо в плане подытоживания и общего обзора. Для мужа нового было больше, хотя и он многое уже слышал от меня. Обычно его подобные лекции не особо вдохновляют, тем более было приятно видеть его заинтересованность. Однако позже он мне признался, что это была больше видимость. И в основное время он боролся со сном и старательно пучил глаза, создавая причастную видимость, чтобы не вызывать против нас предубеждений у преподавателей, которые, возможно, будут писать на нас характеристики. Из семей периодически формировали маленькие группки, в которых мы что-то обсуждали, прорабатывали. Какая информация важна для нас о ребенке и его предыстории? Как можно смягчить стресс расставания малыша с детским домом? Что важно в первые дни/недели/месяцы?

В перерывах мы бегали под дождем, как студенты, к своему ребенку и таскали ему булочки с колбасками. Искали в соседних зданиях электрическую розетку, чтобы подключить ингалятор и тут же, на полу, сажали Даника себе на колени и лечились. Мы не хотели светить малыша в школе. Мало ли, как это расценят. "Больного ребенка притащили, разве им можно еще одного доверить?"

Папа с Даником весь день гуляли под большим зонтом по улицам, укладывались на обеденный сон в машине, отсиживались в магазинах. В 17:00 школа закончилась, и мы поехали искать жилье. Нам повезло, и после десятка ответов "мест нет" мы нашли свободную и недорогую квартирку на краю города. Рядом – горы с зеленью и речка. Хайдельберг находится в часе езды от Бадена-Бадена и сравним с ним по красоте. Наконец-то душ, тепло и уют. Купили продукты, приготовили, поужинали и свалились спать. Я обнаружила, что заразилась от младшенького, и из-за боли в горле полночи не могла заснуть.

Во второй день ШПР за наших мы были спокойны: они были с крышей над головой и с прекрасными местами для прогулок. Я сидела на таблетках и старалась не разболеться окончательно. Но хоть малышу было получше. Вечером легла спать пораньше, но не спалось. Проговорили с папой "за жизнь" до часу ночи. Было хорошо. Не часто получается находить время на общение с родителями.

Часа в 2 ночи я проснулась, чтобы сделать очередную ингаляцию Данику. Глянула на литтлван, а там Тая пишет. По содержимому становится понятно, что девочку она, скорее всего, не возьмет. Пишет, что помочь Эле очень сложно, а возможно, что и невозможно. Недоразвитие плечевых суставов, локтевых и кистевых. Правая рука получше, левая совсем плохо. Двигает руками за счет плеча. Немного работают только пальцы на обеих руках, но нет двигательной активности в кистях и локтях. Перспективы туманны, и врач говорит – ничего улучшить нельзя. Невропатолог вообще не поняла, за счет чего происходит движение: на ее молоточек руки не реагируют. Из сообщений становится понятно, что у самой Таи руки опустились, и будущее с таким ребенком ее пугает.

Утром мы пораньше выехали в Баден-Баден. Собеседование прошло неплохо, но сложилась пара недомолвок. Основная – почему до сих пор нет адвоката в Приморском крае. Выкручивалась, как могла. Сказала, что мы в процессе поиска и что нам уже удалось установить контакты с приемными местными семьями (что есть правда). Но что, мол, по предварительной информации, пока у нас на руках нет заключения, мы для опеки "никто". Поэтому все советуют сначала закончить подготовку документов и только затем обращаться в органы опеки.

Сотрудник агентства качал головой и говорил, что в декабре будет поздно: если только тогда начать искать человека на месте, писать на него доверенность и узнавать о необходимых документах для предоставления опекой анкеты ребенка агентству, то мы потеряем много времени. Адвокат, который получит доверенность от агентства, должен будет запросить анкету в российской опеке. Ведь иностранным агентствам СНАЧАЛА выдают анкеты детей, и потом те находят усыновителей. Следовательно, и в случае с Элей они уже "прям щас" могут теоретически получить анкету девочки и уже под нее "подобрать" нас. Но загвоздка в том, что для этого зачастую нужны какие-то особые документы, и в каждом регионе они свои. Федеральные правила им не писаны.

"Нужно уже сейчас знать все, с чем нам надо будет работать в декабре, чтобы, как только будет готово заключение, стартовать". Я все понимала и кивала головой. Не могла же я сказать, что Эля официально "закреплена" за российской семьей, и я пока не могу ничего узнавать о ней. Еле выкрутилась, пообещав ещё более активизироваться. Чувствовала укоры совести: агентству ведь рискованно так полагаться на меня и "моего человека". В случае, если что-то пойдет не так, они рискуют потерять лицензию. На этот момент я уже осознавала свою ответственность перед ними и во всех своих действиях старалась учитывать и их интересы.