Эликсир для вампира

– Там в самом конце смета по ремонту, список всех материалов: краска, побелка, штукатурка. Прораб предлагал еще и двери поменять, но я отказался, нормальные там двери, только лаком пару раз покрыть – и станут как новенькие. По фирме только часть документов здесь, остальные завтра довезу, не всю процедуру перерегистрации успели завершить. С утра поеду в офис, посмотрю, как идут дела. Оттуда к Володе, и поедем с ним по бюрократам добивать все это дело. Ты с мебелью что решил?

– Если завтра будешь с утра в офисе, пришлю мебельщиков с каталогами, пускай посмотрят, сделают замеры. Ты сам выберешь, что лучше подойдет.

– Угу, – кивнул Гера, доедая последний гамбургер. – Излишний пафос нам не нужен, все спокойно и с достоинством?

– Верно.

Папка и стопка бумаг лежали на коленях Феликса, он смотрел на Геру каким-то странным долгим и изучающим взглядом. В мягком свете напольного светильника глаза его казались серо-голубыми, как небо на закате. Гера же сложил в пакет обертки от сэндвичей, пустую бутылку из-под газировки и глянул на книгу, лежавшую на краю стола. Это было прекрасно сохранившееся старое издание, но книга лежала титульной стороной обложки вниз, и Гера не видел, что это за издание.

– Чуть не забыл! Пока мы в особняке осматривали фронт работ, нас местный участковый навестил и крутился там поблизости, пока я не уехал. Все интересно ему было: кто, зачем, для каких целей помещение арендовал. Наш объект действительно долго не могли сдать, вокруг него то бандиты, то сектанты, то еще какие-то мутные дельцы болтались, но я успокоил, заверил, что от нас неприятностей не будет и ничем противоправным наша контора заниматься не собирается. Все строго в рамках закона. То, что нам этот дом подарили и теперь у него другой собственник, говорить не стал, иначе вопросов еще больше возникнет. Еще участковый сказал, что изначально, в дореволюционные годы, этот дом принадлежал какому-то господину Лыкову. К чему нужна была эта информация, я не понял.

– Афанасию Лыкову?

Герман перевел на Феликса удивленный взгляд.

– Имя он не называл, сказал просто – Лыкову. А что, это важно? Если важно, я узнаю, подниму архивы.

– Да нет, не стоит. Что-то было еще, стоящее внимания?

– Вроде нет, – пожал плечами Гера, – все нормально, без сюрпризов. Можно книгу посмотреть?

– Конечно.

Прежде чем прикоснуться к раритету, Гера сходил вымыть руки. Взяв книгу, он посмотрел на обложку и присвистнул:

– Ого! Первая книга о Шерлоке Холмсе! Издание тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года! Неужели то самое издание, иллюстрированное отцом Конан Дойла?

– Да, Чарлзом Дойлом, – кивнул Феликс.

Полистав пожелтевшие от времени страницы, Гера собрался было закрывать книгу, но заметил на форзаце пару рукописных строчек. Чернильная надпись гласила: «То the man whose advice was priceless. Arthur».

– «Человеку, чьи советы оказались бесценны. Артур», – вслух перевел он. – Ничего себе, книга еще и с дарственной надписью! Интересно, кому она адресована?

– Откуда же мне знать, – ответил Феликс, пряча улыбку в уголках губ.

– Шикарный раритет, – с видимым сожалением Гера расстался с книгой, осторожно положив ее обратно на стол. – Ладно, поеду домой. С утра позвоню, расскажу, как идут дела.

Поднявшись, молодой человек огляделся в поисках своего спортивного костюма. Отложив папку с бумагами на диван, Феликс тоже встал, поднял откуда-то из-за диванного подлокотника целлофановый пакет со сложенным в него костюмом и планшетным компьютером и протянул Герману.

– Спасибо, Феликс. Ты уж прости, сам не знаю, как так получилось. Я вообще мало и редко пью…

– Ничего страшного, все понимаю. Ступай, выспись хорошенько, завтра дел будет много.

Гера провел ладонью по пиджаку, словно отряхивал невидимые соринки и сказал:

– Завтра отдам костюм в чистку, как будет готово…

– Я уже сказал: одежда твоя, возвращать не надо. Хочешь – носи, хочешь – выброси, мне все равно.

– Ну… ладно, спасибо. О, чуть не забыл! – Из внутреннего кармана Гера достал ключи от автомобиля. – Вот, держи, машина на стоянке. Все с ней в порядке, обращался предельно аккуратно.

– Не сомневаюсь, – Феликс взял ключи и пошел провожать его в прихожую.

Оставшись в одиночестве, мужчина вышел на балкон, облокотился на перила и глубоко, полной грудью вдохнул теплый летний воздух. Август шел на убыль, уже ощущались пряные нотки подступающей осени. Городская ночь жила своей незатихающей, полной звуков и огней жизнью, но она больше не манила, не звала к себе привычным тихим темным голосом, словно отказавшись от знакомства с Феликсом. Днем же он чувствовал себя прескверно, каждую минуту ощущая свою чужеродность в этом времени суток. Ночь перестала с ним знаться, день отказывался принимать. Оставались сумерки: раннее утро да вечер. Лишь в короткие часы перед рассветом и после заката отпускало мучительное напряжение, легче дышалось, лучше слушалось тело, спокойнее текли мысли.