Эликсир князя Собакина

Из дверей черного хода во двор замка вылетел Пыжиков, а за ним, как горох, посыпались его космонавты. Усов резко развернул машину, так что хвостовой винт прошел в паре метров от носа бравого майора. Несколько омоновцев, не выдержав бешеного порыва ветра, грохнулись на землю, но Пыжиков устоял.

Маша Голубкова зажмурилась. В эту секунду вертолет был всего в десятке метров от земли. Если сейчас начнут стрелять, то конец всему!

Однако вместо пуль со стороны замка Кипяченого в небо полетел только густой, отборный, не заглушаемый никакими вертолетами русский мат.

— Они без оружия... — прошептала княжна. — Слава богу! Спасибо, Коленька!

Машина поднялась на сто метров и, бодро задрав хвост, двинулась в сторону реки.

— Смотрите, смотрите! — закричал Паша. — Культурный фронт нам машет! Прощайте, товарищи! Да здравствует мировая революция! Миру — мир! Мэру — хер!

Описав круг над Вакховой Поляной, мощный вертолет взял курс на Москву.

Часть пятая

Опять Москва

Глава 34

Черный шаман

Салон вертолета поразил своим комфортом даже видавшего виды Савицкого. Собственно, салонов было два. Впереди, ближе к кабине, располагалась пара мягких кресел, столик, а также диван, который немедленно занял Бабст. После спасения рюкзака и гитары научный консультант экспедиции снова впал в прострацию, на вопросы не отвечал, но глаз не закрывал и время от времени шевелил губами.

Ближе к хвосту находилось пять рядов пассажирских кресел, в которых не без робости расселись ненемцы. Дальше, за шторками, скрывался санузел — никем не занятый, если верить электронному табло. Все напоминало лайнеры лучших европейских авиалиний, не хватало только стюардессы с прохладительными напитками. Впрочем, из специальных ниш в столиках уже торчали банки с джин-тоником «Тяпуля». Ненемцы сразу открыли эти банки и стали оживленно переговариваться, тыча пальцами в иллюминаторы.

Паша уселся в одно из кресел вип-салона. Второе место Петр Алексеевич предложил сестренке, однако оказалось, что у княжны были другие планы:

— Пьер, ты садись и отдыхай, а мне надо поговорить с пилотом, — сказала она. — Я должна выяснять наши маршруты и перспективы.

Она постучала в дверь кабины, и та сразу открылась: видимо, Усов уже давно ждал свою подчиненную.

— Мсье, вам не нужен второй пилот? — кокетливо спросила Вера Собакина, стоя на пороге.

— Нужен, нужен, а как же! При перевозке пассажиров полагаются два пилота, — весело откликнулся Усов. — Проходите, присаживайтесь!

Французская княжна послала воздушный поцелуй Паше, закрыла за собой дверь кабины и сразу превратилась в русскую разведчицу.

— Фух! — выдохнула она, опускаясь в летное кресло. — Думала, убьют.

— А вот не убили же, — осклабился Усов. — Теперь отдыхай. Лететь нам долго. Ильичу я уже доложил.

Мурка оглядела приборную доску со множеством кнопок, тумблеров и светодиодов.

— Ух ты! Чего тут только нет! Это что?

— Метеолокатор.

— А это?

— Автопилот.

— Научишь пользоваться?

— Автопилотом — точно научу, — сострил Усов.

— Отлично! С детства мечтала. А куда летим?

— Так ведь домой, в Москву.

— Шутник ты, Усов. До Москвы четыреста километров.

— Какие шутки? Ты находишься на борту личного вертолета Ивана Ильича Тяпова. «Ми-38», крейсерская скорость триста километров в час, буфет, вип-салон, кресла для 18 пассажиров. Машина эксклюзивная, на рынок пока не поступала.

— А воздушный коридор?

— Машенька, мы же тяповские.

— А разрешение летать над Москвой?

— Машенька, я же говорю — мы тяповские. Ты не волнуйся.

— А сколько лететь?

— Часа два.

— Быстро. Слушай, а зачем ему вообще вертолет?

— А он на родину летает, в родную деревню. Надо, говорит, два раза в год припадать к корням. Ну, а в поселке Тяпово аэропорт пока что не достроили.

— Понятно. А почему он тебя прислал? Ты разве пилот?

— А что, есть сомнения? — заржал Усов. — Тогда срочно катапультируйся!

В дверь кабины что-то ударило. Пилоты оглянулись, но стук не повторился.

— Знаю я, зачем тебя послали, — продолжила Мурка. — Меня контролировать.

— Контролировать тебя, конечно, надо. Но дело не в этом.

— А в чем?

Усов задумался — видимо, решал, говорить или нет.

— В общем, в любимчиках ты теперь у Ильича, — сказал он наконец серьезным тоном.

— Да ты что?

— Ей-богу. Он новеньких очень любит. Играет с ними, как со щенками песцов. Когда я пришел к нему работать, он знаешь как со мной носился? Сразу на две ступеньки повысил. И уж я ради него задницу рвал так, что тебе и не снилось. А потом он меня забыл. Стал делать вид, что не узнает.

— Почему?

— Завел себе новую игрушку. А теперь вот ты появилась. Так что мой тебе совет, Голубкова: провернешь это дело, получишь деньги — и сваливай. А то наскучишь ему, и все. Останешься с носом.

Маша хотела ответить, но тут в дверь кабины просунулась голова Живого. Из салона доносились какие-то крики.

— Какого хера?! Тебя звали? — огрызнулась Мурка, и тут же, спохватившись, превратилась в княжну Веру: — Поль, надо стучать, когда входишь!

Живой не заметил перемены тона: судя по выпученным глазам, ему сейчас было не до французского политеса.