Эликсир Любви

- Фармацевт, - Поправил Алексей, - Новые лекарства разрабатываю.

- Доктор Пилюлькин? - Неожиданно обрадовался хозяин, - Слушай, у меня вот тут, под правой лопаткой прихватывает. Какую таблетку или мазь присоветуешь?

- Сто семьдесят третий, - Усмехнулся Алексей.

- Чего? - Не понял Михалыч.

Поскольку после третьей стопки он перешел с Алексеем на "ты", тот тоже решил не церемониться.

- Ты сто семьдесят третий по счету. Как кто узнает, что я фармацевт, так сра

зу со своими болячками достаёт, - Объяснил Алексей.

- Ты для чего учился? Чтобы людям помогать. Клятву Гиппократа давал или нет? - Так быстро Михалыч не сдался, - Так что, не жадись, делись секретами.

- Хорошо, вот таблетка, - Алексей сделал вид, что слазил в карман за таблеткой, разломил её пополам и протянул обе половинки Михалычу, - Это тебе от головы, а это тебе от задницы. И не перепутай! Каждый клятвой Гиппократа норовит попенять, а в ней, в самом начале сказано: "Не навреди!" Как же я тебе без диагн

остики могу что-то порекомендовать? Давай, заголяй спину, посмотрю сначала.

Михалыч нисколько не обиделся на Алексея и послушно стянул рубаху, подставляя ему спину. Тот с умным видом потыкал пальцами между лопаток и произнес:

- Первая рекомендация такова - чаще кланяйтесь богу, глядишь, меньше будет беспо

коить хондроз.

- Не впервой вижу, что молодые доктора - богохульники. Всё оттого, что в кишках человеческих в анатомичке копались, а души не нашли. - Огрызнулся Михалыч, - А к старости все они становятся верующими. Давит, наверное, груз, врачебных ошибок.

- Я не доктор, а фармацевт. Но если дело принципа, то выберусь отсюда, обязательно переквалифицируюсь в ветеринара, и без зазрения совести буду кушать своих пациентов, но от своего мировоззрения не отк

ажусь.

Соня не стала смотреть, как дурачатся подвыпившие мужики. Она вышла из-за стола и легла на кровать. В глазах начало плыть от усталости, и она вскоре заснула.

Утром её разбудил истовый лай за окном. В комнате было светло. Стрелки на ходиках подползали к девяти. Михалыча в доме не было. Алексей, укрытый своим пуховиком, спал у самой печки, на грязном матрасе.