Эликсир равновесия (СИ)

— Вроде бы, все, — неуверенно заметила как раз и Виола. Она развернула Эдмуса к нам, и наш тройной вопль — мой, Йехара и Андрия — прорезал небеса великолепной симфонией ужаса. Знакомая нам корова в ужасе бросилась спасаться по полю, а в кустах послышался хруст, и на поляну выскочил Веслав, уверенный, что на нас уже набросились все отряды Канцелярии, и что ему нужно срочно применять стихию.

— С ума посходили?! Еще секунда — и я бы от ваших концертов в развертку ушел! Что на этот ра… А-А-А-А-А!!!

Вопль Повелителя был короче наших, но как-то… энергичнее.

Эдмус, на которого Виола добросовестно извела всю мою косметику, недоуменно смотрел на наши потрясенные физиономии. Спирит был страшен. Местами зелено-серый, местами — пятнисто-бежевый от пудры, которой не хватило — казалось, он страдает экзотическим заболеванием кожи. Кроваво-красные губы — помада оказалась вечерней — за которыми по-прежнему скрывается масса желтых клыков — плюс ко всему нарисованные густые брежневские брови и, с какой-то стати, маленькие усики под носом.

— Таким я представлял себе фашизм в детстве, — дрожащим голосом сообщил Андрий.

Эдмус выхватил из рук Виолы пудреницу, посмотрелся в зеркальце и издал хрипящий звук. Триаморфиня пожала плечами.

— Что? Я в жизни никого не размалевывала, делать мне нечего. А на усы карандаша не хватило…

Веслав поймал мой умоляющий взгляд и взялся за перетирание цветков иван-чая в ладонях…

Когда через часик мы тронулись в путь, Эдмус был сгорбленным, но не старым лицом арабской национальности. И почти в национальном же костюме: его голову венчал обруч Йехара, под который подложили немного белой ткани, которую, в свою очередь, безжалостно вырезали из ветровки Андрия. Чтобы скрыть крылья, на Эдмуса пришлось напялить плащ Йехара. Глэрион обернули остатками ветровки.

Таким образом, все подручные средства были использованы во благо, и Веслав, осмотрев нашу работу, сделал неохотный вывод:

— Вроде, человек.

Хотя с таким типом в автобусе я бы ни за что рядом не села. Ну, да это только к лучшему.

Мобильник Андрия остался у меня в квартире, а ближайшую остановку нам пришлось искать час с лишним, и это время для меня растянулось на полсуток. Сперва Эдмус выяснял, как ведут себя у нас в мире «такие, как он», и даже рвался пообщаться к двум лицам кавказской, что ли, национальности, продающим у дороги арбузы. Эдмуса путем постоянных колотушек Виолы удалось заставить угомонить, но тут Андрий с вечной манией отличника поинтересовался у Веслава о возможностях Повелителя, и нам пришлось терзаться по второму кругу.

Оказалось, это все равно, что спросить прежнего Веслава о его достижениях в алхимии.

— Теневые двойники? Не сказал бы, что это просто. Прежде всего, нужно понимать сущность моей стихии. Мир тени практически представляет собой негатив нашего мира, соприкосновение с которым губительно влияет почти на все живое — ну, на все стихии. Обычно теневой мир своих свойств не проявляет, а люди и не подозревают, что их тени — воплощение самого худшего, что есть в них самих. Ходят себе. Так вот, Повелитель может извлечь свойства теневого мира и использовать их в своих целях. Хотя едва ли в благих. Убивать с помощью той же развертки — легче всего, как и шпионить. Перемещаться сложнее: при недостаточной сосредоточенности рискуешь навечно сделаться тенью какого-нибудь столба. Но при определенной сноровке можно вытворять такое…

Его голос мечтательно зазвенел, и Йехар тут же осведомился подозрительно:

— Ты действительно хочешь избавиться от этого?

— Конечно, — ответил Веслав, мгновенно увядая. — Ты же видишь, что со мной творится.

До Всеволожска мы больше не разговаривали.

** *

Улица Александровская — просто верх разнообразия. Иногда мне кажется, что на ней представлены все образцы зданий за последние полстолетия. Здесь и только что строящиеся торговые центры, и перекосившиеся хрущовки, и относительно новые девятиэтажки…

Тем не менее, нас интересовала именно хрущевка, расположенная с сомнительным комфортом, вроде вида на проезжую часть.

— …и помните, — наставляла я, когда нам открыли подъездную дверь после первого же звонка, — мама считает меня преуспевающим архитектором, который мирно проживает в богемном Питере… кхм, хоть и в бабушкиной квартире… время от времени отправляется в длительные командировки на объекты, с которых не дозвонишься и не допишешься. И который все равно имеет право на небольшие странности. Так что очень сильно она вам не удивится, но вам все-таки не стоит уж слишком…

Здесь лестница закончилась, а я не успела нажать на звонок квартиры, как дверь распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с моей родительницей.

— Здравствуй, мама, — сказала я, как мне показалось, довольно оптимистичным тоном блудной дочери.

Мать оглядела нас секунд в пять.

— Господи, какой ужас! — наконец охнула она, и челюсть у меня поехала в сторону.

Хотя, если посмотреть на нашу команду со стороны… наверное, это была ожидаемая реакция.

— Ты с гостями, а я в магазин не ходила! — продолжила моя родительница, и я несколько приободрилась. — Ну, что же вы там стоите, проходите…