Эликсир вечности

– Знаешь, а ведь есть вероятность, что они встречались, – поразмыслив, решила я. – Бюрократы обожают ездить на семинары, курсы повышения квалификации, обмена опытом и так далее. Можно предположить, что они где-то когда-то пересекались.

– Обменялись кольцами и дали обет почти синхронно убить любовниц и застрелиться самим?

– Не знаю, – покачала я головой. – Но должно быть что-то, их объединяющее. Надо спросить у Юры, не был ли Корский завсегдатаем какого-нибудь дипломатического конгресса в Венеции, на худой конец, кинофестиваля. Да и синьор Монти мог участвовать в «Днях итальянской дружбы» в Москве.

– Слушай, а ведь эта твоя Марианна Васильевна все знает, – вдруг поняла Ритка. – Раз она хотела показать брату запись этой душераздирающей сцены, значит, была уверена, что это ему будет интересно, это его касается.

– Черт! На самом деле, – согласилась я. – Кстати, у нее самой видеокамеры не было. Видимо, она попросила запись у кого-то из туристов. Или выкупила. Интересно, зачем? Может, она хотела предупредить брата об опасности? Мол, и с тобой случится то же самое… И действительно, случилось! А теперь еще эта авария. И у Марианны Васильевны теперь не спросишь. Ей кислородная трубка мешает все рассказать. И не только это…

Чем больше я узнавала, тем более беспомощной себя чувствовала. Куда мне девать целую кучу собранных улик? Интересно, как на меня посмотрит следователь, который официально ведет дело Корского, если я явлюсь к нему с этим диском и печаткой, найденной мною в кабинете покойного?

– Вряд ли он тебе обрадуется, – согласилась Ритка. – Как я поняла, дело о двойном убийстве возбудили для проформы, чтобы избежать слухов и пощадить чувства вдовы. Но следственно-оперативная группа не может не знать, что это убийство и самоубийство.

– Ну, если даже санитар в морге в курсе, то и следователю, наверное, сказали, – не сомневалась я. – И что мне делать? Может, Стасу позвонить?

Стас – наш с Риткой знакомый милиционер. Работает не для «галочки». Преступления не замазывает. Нормальный опер.

– Я ему уже звонила, – сообщила Марго. – Хотела о деле Корского что-нибудь выведать. «Как сообщил нам неофициальный источник», и все такое. Но – облом. Стас этим делом не занимается.

– Похоже, им вообще никто не занимается, кроме меня.

– У тебя, Вик, два варианта. Забыть о чужих смертях и жить своей жизнью. Или насобирать побольше улик, чтобы мой редактор счел интервью, которое я возьму у тебя на эту тему, достойным публикации.

– Опять же, не будем забывать про обещанное вознаграждение… Хотя его назначили лишь для проформы, если я раскрою дело, они от своих слов не отвертятся. Вознаградят как миленькие! Вот только где взять побольше улик? – задумалась я, совершенно не представляя, где их искать.

Но они нашли меня сами.

Телефонный звонок раздался в половине шестого утра. Нельзя сказать, что он меня обрадовал. У тех, кто звонит в такую рань, есть только одна возможность избежать гневной отповеди: «Вы вообще смотрели на часы? Запишитесь к окулисту!». Если мне сообщат, что неизвестная тетушка из Швейцарии оставила мне в наследство свой дом, счет в банке и сам банк, то, так и быть, я сама не посмотрю на часы.

– Виктория, это Петровская, – услышала я вовсе не голос адвоката некой умершей старушки. – У нас форс-мажор! Одна из моих сотрудниц слегла с аппендицитом. А у нас делегация из Пакистана. Важные переговоры насчет поставок оружия. Вы должны сопровождать группу, выезд в восемь утра.

– Но я не знаю пакистанский, – только и смогла возразить я. – И вообще не готовилась.

Перед Италией у меня было время, чтобы и язык повторить, и путеводители почитать.

– Конечно, у гостей есть переводчик, говорящий по-английски, – снизошла до пояснений Александра. – А там, куда вы едете, будет человек, разбирающийся в видах вооружений. Вы же – просто сопровождающая и можете ни в чем не разбираться.

Отлично! Очень вдохновляет на продуктивную работу с восьми утра.

– Вообще-то, у меня уроки, – зевнула я, хотя на самом деле у меня был методический день.

– Вообще-то, это ваш шанс не потерять работу при МИДе! И другого не будет, – отрезала Петровская.

Пришлось вылезать из постели, чувствуя себя несчастной и замерзшей. И чего этим пакистанцам не спится? Неужели нельзя назначить выезд в полдень?

Моя мама, которая всегда встает рано, в ответ на мои вздохи только головой покачала:

– Радоваться надо, что тебя позвали, дочка. Переводчик при МИДе больше подходит Юре, чем учительница английского в школе.

Любая мать хочет выдать дочь замуж и дождаться внуков. Моя – не исключение. Только женятся-то на человеке, а не на престижной профессии!

Юра тоже не понял моих страданий. Когда я позвонила ему, он попытался утешить меня в своем стиле:

– Писатель Воннегут считал, что «предложение неожиданных путешествий – это урок танцев, преподанный богом». Так что танцуй, клубничка!

– Какой еще Винегрет? – не поняла я.

– Курт Воннегут, американский постмодернист.

Спасибо, просветил меня, деревенщину.