Элис. Навсегда

– Я сейчас в Бидденброке, – продолжает Полли. – Если ты собираешься навестить родителей, почему бы тебе не приехать ненадолго сюда на следующей неделе? Места здесь достаточно.

И верно, даже по телефону мне слышна гулкая акустика помещения, где она находится: огромное пространство комнаты, высоченные потолки.

– Действительно, почему бы и нет? – произношу я. – Приеду с удовольствием.

Когда ближе к вечеру я проезжаю через деревню, она являет собой приятнейшее зрелище, занятая приехавшими сюда на все лето или на несколько дней семьями. В удлинившихся тенях, отбрасываемых каменным зданием церкви и высокими тисами, растущими на прилегающем погосте, они устраивают пикники или играют с мячом на лужайке. Под зонтиками над наружными столиками кафе почти нет свободных мест. Женщины в ярких сарафанах и пакетами с покупками, мужчины в удлиненных защитного цвета шортах с множеством карманов, детишки в полосатых футболках.

Дом Кайтов, который называется «Невер», расположен на окраине деревни при съезде с Уэлбери-роуд и всего в паре миль от моря. Я миную старую красную будку бесполезного ныне телефона-автомата, скрытую буйной растительностью, и группу велосипедистов, усевшихся на траве, жадно поглощая из своих бутылочек воду. Затем я сразу съезжаю с шоссе и следую по присыпанному гравием проселку мимо огражденного луга, на котором пасутся овцы. Солнце бьет прямо в глаза и ослепляет. Оливково-зеленые ворота стоят нараспашку со створками, подпертыми камнями. Гравий хрустит под покрышками машины.

Это можно назвать скромным георгианским загородным особняком или достаточно большой виллой. Дом частично сложен из кирпича, частично – из камня, фронтоны по краям, но в целом без претензий на богатство или роскошь. Здание не выглядит красивым, однако солидная и основательная архитектура делают его привлекательным.

Я останавливаюсь у подсобных построек рядом со стареньким «саабом» и белым «мини-купером», который принадлежит Полли. Глушу двигатель и сижу за рулем, любуясь шток-розами, которые кивают бутонами под порывами легкого ветерка. Тишина нарушается только курлыканьем лесных голубей. В траве валяются молоточки для игры в крокет, а среди гортензий я вижу красный, голубой, зеленый и желтый шары, как застывшие на своих орбитах планеты.

Парадная дверь заперта, да и вид у нее такой, словно ей редко пользуются. Поднимать переполох звонком не хочется, и я закидываю на плечо свою дорожную сумку и шагаю к заднему двору, куда ведет кирпичная арка. Передо мной открывается другая лужайка, и на ней центральное место занимает обширная крона старого медного бука. Под ним стоит несколько шезлонгов. Трава рядом с ними усеяна книжками, пустыми чайными чашками, винными бокалами и тюбиками крема для загара.

– Вы ведь Фрэнсис? – раздается голос за моей спиной.

Обернувшись, я вижу Онор, она выходит из сумрака дома, выжимая свисающую спереди густую прядь мокрых волос, и вода с нее льется на кирпичи дорожки. Она в розовой футболке без рукавов и короткой юбке в полоску, узкой в бедрах, но ниже распускающейся складчатым кокетливым воланом.

– Полли предупреждала о вашем появлении, но не сказала, что это будет именно сегодня.

Звучит не слишком приветливо.

– Да, таков был изначальный план, – улыбаюсь я. – Вы, наверное, Онор? А где Полли?

– В последний раз я видела ее у бассейна, – отвечает она, отжимая волосы. – Мне пришлось первой отправиться в душ, потому что сегодня моя очередь готовить ужин. Надеюсь, еды хватит на четверых.

Потом, словно войдя в мое положение гостьи, Онор даже снисходит до попытки помочь. Она бы показала мне мою комнату, но понятия не имеет, где Полли собирается разместить меня.

– Хотите искупаться? – спрашивает она. – Бассейн за фруктовым садом. Надо только открыть дверь в стене.

Если мне необходимо переодеться, я могу воспользоваться раздевалкой, где в стенном шкафу много банных полотенец.

После чего я следую за ней внутрь дома через просторную и прохладную гостиную: пианино, книжные полки, медные чаши с декоративными гипсовыми яйцами и два дивана, расположенных друг против друга боком к большому камину. Над ним висит написанная маслом абстрактная картина в охристых и черных тонах. В раздевалку можно попасть из главного холла. В нем множество ложечек для обуви и навощенных плащей с вельветовыми воротниками. Когда я надеваю купальник, сунув одежду в сумку, Онор уже и след простыл, а потому я просто обматываюсь полотенцем вокруг талии, возвращаюсь под наклонные золотистые лучи вечернего солнца и босиком иду по траве в указанную сторону.

Обрамленная по краям аккуратно подстриженными кустами с серебристой листвой и белыми, похожими на клочья пены цветами, лужайка скоро переходит в сад, где трава выше, а тень от фруктовых деревьев – от тех самых яблонь, которые описывал во время мемориальной церемонии Азария, – гуще. Они в почтенном возрасте, и их тяжелые ветви клонятся к земле. Вероятно, они росли здесь еще до постройки дома.