Элис. Навсегда

– Вы ведь та самая Фрэнсис Торп, не так ли? – спрашивает она, когда нас представляют друг другу. – Мне нравятся ваши рецензии. Признаюсь, с недавних пор я даже стала искать в газете вашу подпись под статьями.

Я краснею от удовольствия, которое доставляют мне ее слова, хотя прекрасно понимаю, что они из серии дежурных комплиментов, принятых в этой среде и не обязательно искренних.

– Как дела в вашей конторе? – интересуется Сельма. – Только не говорите, что все очень плохо, я и так это знаю. Мы прошли через такой же ужас. Отвратительно действует на моральный дух коллектива, верно?

Сельма – редактор литературного отдела в конкурирующей газете, вот только хозяин у них гораздо богаче нашего. Это высокая худощавая дама лет пятидесяти, полная порывистой нервной энергии.

– А правда то, что рассказывают о Робине Маколлфри и Джемме Коук?

Я сдержанно улыбаюсь и отвечаю, что ничего не знаю наверняка: как говорится, свечку не держала, – и моя собеседница оставляет меня в покое.

К моему удивлению, именно ей досталась маленькая спаленка с корабликами на шторах. Я воображаю, как ей придется поджимать свои длинные и тонкие конечности, укладываясь в ту постель, и мне сразу приходит на ум сравнение со складным зонтиком. А Шарлотту поселили в большую семейную спальню дальше по коридору, откуда открывается вид на море.

К обеду мы всей компанией отправляемся в Уэлбери и покупаем жареную рыбу с картофелем в просмоленной деревянной палатке в дельте реки. Мы едим, сидя на краю пристани, болтая ногами и наблюдая, как чайки упорно роются клювами в блестящей и влажной грязи дна при наступившем отливе. Для катеров и лодок остается на это время лишь узкий канал водной поверхности. Их хозяева, дожидаясь возвращения большой воды, драят палубы, возятся с канатами или пьют чай. Доносится позвякивание металлических частей такелажа.

По-прежнему очень жарко, однако сероватый оттенок неба может сулить что угодно.

Закончив с едой, мы пешком возвращаемся по берегу к пляжу. Тедди и Онор отстают, но даже крики чаек не могут заглушить начавшегося между ними разговора на повышенных тонах. Судя по тому, что удается уловить мне, Онор хочет вернуться в Лондон, а Тедди просит ее остаться.

– Ты же улетаешь только на следующей неделе, – доносятся до меня его слова.

– Но мне очень многое нужно успеть. И потом, Джек устраивает вечеринку.

– Ах, ну конечно, если вечеринку закатывает сам Джек! – бросает он насмешливо, но в его голосе звучит обида.

В этой перепалке Тедди теряет чувство собственного достоинства. Мне его почти жаль. «Так тебе ее не удержать, – думаю я. – Ты теряешь в ее глазах остатки уважения». Но Тедди, обычно собранный и уверенный в себе, видимо, этого урока пока не усвоил.

Шарлотта Блэк тоже замедляет шаги, чтобы поравняться со мной. Она принадлежит к числу тех редких женщин, которые выглядят на отдыхе так же элегантно, как и в официальной обстановке. Не могу не признать, что мне импонирует вкус, с каким подобрано ее легкое темное платье из хлопка и босоножки, как и несколько гармонирующих с одеждой серебряных украшений.

– Вы получаете удовольствие от своего отдыха здесь? – спрашивает она, когда мы останавливаемся, чтобы пропустить двух подростков, которые волоком тащат небольшой ялик к лодочной пристани.

– О, в полной мере! У меня не было никаких планов, а потом Полли подоспела со своим приглашением, и с тех пор не может избавиться от меня, – улыбаюсь я.

– Действительно, вы уже производите впечатление одного из членов семьи, – произносит Шарлотта, и какая-то чуть заметная интонация в ее словах напоминает мне, что ее нельзя недооценивать. – Странным образом вы сумели сблизиться с Кайтами.

– Да, – соглашаюсь я, стирая улыбку с лица.

Кажется, наступил момент дать Шарлотте Блэк понять, что ей следует проявлять чуть больше такта в общении со мной; намекнуть, что меня задело ее последнее замечание и я нахожу его неуместным.

– Мне бы хотелось, чтобы все произошло по-другому. Они пережили трагедию.

– Разумеется, – кивает она. – Боже мой, это должно было стать ужасным событием и в вашей жизни! Мне трудно даже представить, какой шрам мог остаться у вас в душе.

Некоторое время мы идем молча. Вскоре приморская дорога резко сворачивает влево, в сторону городка, а мы сходим с асфальта и продолжаем путь по дощатому настилу, который через дюны проложен до берега моря.

– Мне сказали, что вы с Полли стали настоящими подругами. – Ее тон теперь заметно смягчился, словно она успела взглянуть на меня по-новому и изменила прежнее мнение обо мне. – Лоренс считает, что вы очень к ней добры.

– На самом деле суть не в том, что я к ней добра, – отвечаю я и смотрю на Полли. Та идет впереди, взяв под руку отца, а с другой стороны на нем повисла Сельма. – Поймите, я очень к ней привязалась. Разумеется, мы с ней разные, но она во многом напоминает меня в ее возрасте.