Элис. Навсегда

– Может, она подсела на какую-то «дурь»? – возбужденно шепчет Сельма. – Мне показалось, она обкурилась «травкой».

Онор исчезла. Небо над кроной бука потемнело до оттенка лаванды – одного из цветов траура. Скоро хлынет дождь. Я думаю, что нет смысла выносить гостям яблочный пирог, который нарезан ровными ломтиками и покрыт сверху абрикосовым джемом. Мне потребовалось несколько часов, чтобы сделать его по-настоящему красивым, но теперь никто этого не оценит.

Я беру со стола высокую стопку тарелок с золотой каймой и вхожу в дом. В холле свет не горит, а включить его я не могу, потому что у меня заняты руки. Но пройдя по мягкому ковру гостиной и ступив на паркет вестибюля, я смотрю вверх и вижу Лоренса и Онор на лестничной площадке второго этажа, которая подсвечена лампой под красным абажуром, стоящей на небольшом столике. Поначалу я не понимаю, что происходит, и слышу только приглушенные неразборчивые звуки их голосов, но затем они оба внезапно приходят в движение. Лоренс отшатывается от Онор, подняв ладони жестом, в котором можно прочитать извинение, беспомощность и страх одновременно, а она с перекошенным от злости лицом пытается ухватить его за руки.

– Ты же хочешь. Я знаю, что хочешь, – громко шепчет она, тянет свое лицо к его лицу, но он решительно отталкивает ее, высвобождается и молча уходит в сторону своей комнаты.

Я замираю в темноте, предполагая, что Онор может последовать за Лоренсом, но она этого не делает. Постояв немного на том же месте, словно в нерешительности, она затем скрывается в спальне, которую делит с Тедди, и хлопает дверью.

Позже я уже в кухне споласкиваю под краном столовые приборы, когда она появляется там.

– Ты, случайно, не знаешь, как вызвать сюда такси? – спрашивает Онор.

Щеки ее покрыты густым румянцем, но она выглядит совершенно спокойной. Порывшись в одном из ящиков, где хранятся свечи, мотки бечевки, пластырь и большая коробка каминных спичек, я нахожу карточку с номером телефона и вскоре слышу, как она просит прислать машину.

– И как можно скорее. Мне нужно успеть на поезд, он отправляется в девять пятьдесят.

– Ты в порядке? – интересуюсь я, когда Онор вешает трубку.

– Все хорошо, спасибо, – отвечает она, подходит к крану, наливает стакан воды и залпом выпивает.

– Давай я приготовлю тебе сандвич в дорогу, – предлагаю я. – За ужином ты почти ничего не ела. Утром будешь чувствовать себя отвратительно.

– Не стоит беспокоиться, – произносит Онор, но мне все равно нечем себя занять и я отрезаю два ломтика хлеба, вкладываю внутрь ветчину и корнишоны, а потом заворачиваю бутерброд в пленку. Подумав, я снабжаю ее еще и куском яблочного пирога, хотя Онор ничего не ест даже в самом лучшем настроении.

– А с остальными ты не попрощаешься? – спрашиваю я, когда свет фар такси на мгновение врывается в помещение кухни, а затем скользит дальше, упираясь в подсобные постройки и заросли шток-роз.

– Не вижу необходимости. По-моему, я и так задержалась дольше, чем всем хотелось бы. Просто скажи им, что мне срочно понадобилось в Лондон.

Онор вскидывает на плечо свою сумку, в холле затихают ее шаги, и через минуту, хрустя по гравию покрышками, такси отъезжает от дома.

В доме устанавливается тишина, но вдруг нежданный порыв холодного ветра врывается через распахнутые кухонные окна и почти сразу доносится шум проливного дождя. Шарлотта, Сельма, Тедди и Полли вбегают со стороны сада, ошарашенные и уже насквозь промокшие, однако радостно смеются, словно изменившаяся погода дала им повод подумать о чем-то ином. И это желанный повод.

Я сообщаю то, что она просила сказать:

– Онор позвонили, и она в спешке покинула нас. Какое-то срочное дело в Лондоне, не терпящее отлагательства.

Но чуть позже с Полли я более откровенна:

– Мне кажется, она уехала, потому что поставила себя в неловкое положение.

– Онор неведомо чувство неловкости. Разве ты не успела заметить? – возражает Полли.

Она, конечно, считает, что суть дела заключена в разрыве с Тедди. Онор уехала, потому что после сцены за ужином у нее не оставалось причин задерживаться здесь. И я не говорю ничего, чтобы развеять это заблуждение.

Спускается Лоренс, уже в другой рубашке, и спрашивает:

– Мне показалось, или от дома действительно отъехала машина?

Ему сообщают новость, а потом мы пытаемся продолжить вечер за яблочным пирогом и кофе в кухне, но это получается уныло, несмотря на старания Тедди. Тот сыплет шутками, демонстрируя всем, насколько безразлично ему произошедшее.

Между тем дождь превращается в настоящий шквал, и ветер ломится в дом, словно нежеланный гость, который требует, чтобы его впустили.

Поднявшись к себе в спальню, я вижу, что с утра оставила окна открытыми. На подоконниках лужи, вода пропитала ковер и угол постели. Закрыв одно окно, я встаю у другого, проникаясь яростью бури, глубоко вдыхая сразу посвежевший воздух, вглядываясь в мерцающую бликами темноту. Затем я закрываю второе окно и навожу в комнате порядок.