Элита

— Ну да, парень, сам мир. Он не любит показывать свои ошибки. Прячет всегда их. Сейчас ты под моей защитой, но вскоре тебе придётся остаться одному. Так надо парень, иначе никак…

— И что мне грозит?

— Ну… — почесав голову, Лео продолжил, — думаю за тобой будут гонятся все заражённые, что обитают вокруг, думаю, люди подсознательно будут тебя боятся и многие даже пытаться убить. Думаю, ты чужд этому миру. И он сделает всё возможное для того, чтобы исправить свою ошибку. Ты не сможешь остановится ни в одном из стабов, дольше чем на пару дней. Думаю, люди будут пытаться открестится от тебя, всякий раз, как только встретят. Думаю, тебе сложно придётся, парень…

— Зашибись. А почему сейчас никто не нападает! И ещё вы говорили, что у иммунных спустя какое–то время проявляется трясучка, а я тут уже чёрт знает сколько времени! Почему наконец вы не пытаетесь меня убить!

— Не нападают, потому что никто тебя не чувствует, это моя территория, а я, знаешь ли, не простой иммунный. Трясучка, так ведь ты не подвластен ей, впрочем, как и я, и подобные мне. Любой иммунный, который проживает больше двух сотен лет, крепнет телом настолько, что подобные физические недуги нам не страшны. Мы как бы переходим на иную ступень развития. А ты, ты отхапал прорву сил и умений от своего монстра. Ты был на такой стадии, что остаться просто человеком уже никак не мог. Ты быстрее, сильнее, ты наделён такой регенерацией… В общем спутать тебя теперь легко с человеком, прожившим здесь пару сотен лет. И по силе, и по строению твоих энергетических каналов. То бишь, ты, как мы, парень. И знаешь, ведь у нас появляются иные проблемы в этом возрасте, поверь уж лучше бы трясучка. — Усмехнувшись, явно что–то вспоминая, Лео продолжил: — Когда живёшь долго, начинает ехать крыша, парень. Ты неизбежно сходишь с ума от прожитого опыта, от тех терабайт информации что поступают к нам в голову. Как ты думаешь, человек способен уподобиться компьютеру?

— Блин, а как вы тогда живёте?

— Вот так и живём, парень. Каждую сотню лет, мы вынуждены засыпать почти на год. Мы уходим глубоко в черноту, и на стабильных кластерах уходим в глубокую медитацию. Там наши мозги проходят успешное форматирование лишней информации, и мы вновь вольны на сотню лет возвращаться к своим заботам.

— А как вы не помираете там, без воды и еды?

— Придёт твоё время — узнаешь, мы не совсем люди всё же… Ну и последнее, я не пытаюсь тебя убить, так как я — Великий Знахарь и подобные помешательства нам не страшны. На нас в принципе сложно воздействовать ментально, парень.

— И когда мне предстоит уйти?

— Вот то–то и оно мой друг, то–то и оно… В общем моя медитация начнётся через сорок четыре дня. Ты почти на год будешь предоставлен самому себе. И поверь, этот год будет не из простых для тебя.

— Твою ж мать…

* * *

В день расставания с Наставником, Алви пребывал в скверном настроении. Конечно, он во многом полностью восстановился и был действительно силён. Почти как его монстр, за пару стадий до максимальной формы. Ощущение собственной силы и скорости, были приятными и внушали небольшую надежду. Из плюсов, так же был полный резистор к приёму жемчуга. Не то чтобы можно было его глотать пригоршнями, нет это просто прикончит его. Но раз в неделю закидывать по чёрной жемчужинке было можно без проблем и рисков превратится в Кваза. В принципе этот путь для его тела был невозможен. Иммунитет от внешнего воздействия паразита в его лучшей форме. Но на этом плюсы, вроде как, заканчивались, а впереди был огромный мир, который неистово пытался уничтожить свою ошибку, опасные люди его населяющие. Что тоже пытались навредить ему, как только встречались глазами с его взглядом жёлтых, с немного вытянутыми зрачками, глаз. Ситуация швах. Но больше всего его опечалил факт, что его монстр слаб, либо, в принципе, мёртв. Алви чувствовал его огонёк периферией сознания, но при этом огонёк Урки был очень слаб, и мерцал слишком тускло. А значит Алви срочно был нужен Великий Знахарь, с навыком мозгоправа. Ему нужно было помочь другу, во что бы то ни стало. Ведь это его монстр. Часть его души. Его родной Урка.

— Ну, всё, парень, прощай, молись Великой и не унывай.

— Удачи, Наставник. Надеюсь, я доживу до момента, когда вы вернётесь на континент.

— Я верю в тебя, мой ученик. И верю в то, что Кави щедра к своим послушникам. Прощай.

— Думаю, всё же до свидания, Наставник.

— Ну, тогда до встречи, ученик.

* * *