Элита. На дне класса

Я не бил толстуху. Знаю, в кадре все выглядело так, как будто я ее лупил, но в коридоре было нечто вроде выяснения отношений… может, просто драка, а вовсе не один из тех конфликтов, когда мужчина набрасывается на женщину. Я бы никогда не ударил женщину, но… но, в общем, то, что произошло, это только между нами двумя.

Она контролировала ситуацию, и мы оба повздорили.

Она причинила мне боль, может, и не физически… но то, что она творила, непростительно. Я не бил ее и… нет… не делал ничего специально. На видео сцена выглядит подозрительно, но толстуха первая провоцировала меня, делая идиотское лицо, притворяясь хорошей девочкой, а из-за нее я стал изгоем. А виновата не только жирдяйка, но и спидушница с кудряшками. Чертова Марина. Она мертва, клянусь. Кем она себя возомнила? Дочь мошенника. Укурившаяся, с ВИЧ. Вы видели ее? Вы видели ее рожу? Как смеет такой кусок дерьма противостоять мне? Занимайся своими делами и не порти людям жизнь. А я иногда тусовался с ее братом Гусманом… ладно, я этого так не оставлю. Хватит, она у меня получит, не знаю, когда и как, но она расплатится за все, ублюдина.

Дальше была сплошная тягомотина, когда и Жанин, и Марио рассказывали одну и ту же историю тысячу раз. В присутствии детского омбудсмена, родителей, полиции, а затем и в присутствии одноклассников. Жанин прошла путь от незаметной пухленькой девочки до самой популярной девушки в школе, но эта слава ей не нравилась, она уже не хотела ее.

Лучше бы ничего не было. Лучше бы я не встретила Марио на той деревенской вечеринке, лучше бы я не переспала с ним, лучше бы он не стукнул меня по ноге тогда у Марины, лучше бы я не начала создавать этот идиотский план свидания, шантажа фотографиями, лучше бы я не существовала и вообще не родилась…

И так далее – до самого начала. Жанин была измучена, устала и чувствовала себя неважно. Она видела, как мать пару раз всплакнула, не совсем удачно пытаясь скрыть слезы, и решила снять острый вопрос с повестки. Это оказалось легко: Жанин не осознавала, что кто-то плохо с ней обращался, у нее пока не выступили синяки, и события развивались очень быстро.

Жанин либо все отрицала, либо до нее не доходило, что ей дали несколько пощечин. Любой из вариантов ее сейчас вполне устраивал: ведь бывают моменты, когда ты смотришь на себя со стороны, и это сразу успокаивает. А через некоторое время, когда ты находишься в тихом месте с людьми, которые тебя любят, ты справишься с проблемой должным образом… или сломаешься, если придется.

Но Жанин не планировала ломаться.

В дверь позвонили, и мать Жанин, та самая нуворишка, которая полжизни провела за прилавком, вспарывая куриные грудки, открыла. На крыльце стояла Марина, и женщина благодарно обняла ее и возобновила мини-драматическое представление, всхлипывая и вытирая слезы, но тут в холле появилась дочь.

– Здравствуй! Жанин, можно тебя на пару слов? – спросила Марина и посмотрела на одноклассницу. Надо сказать, что сестра Гусмана выглядела мрачно.

– Да, конечно. Давай прогуляемся.

Девушки спустились с крыльца и направились к саду, разбитому на огромном участке. Они сели на кованую скамью, которая выглядела так, будто ее украли из дома престарелых. На покупке в свое время настояла мать Жанин, чтобы создать буколическую атмосферу в той части своих владений, где росли плакучие ивы.

Марина, торопясь, начала говорить: