Элита. Незаконченное дело

Горка избегал этой темы, он не хотел расстраивать Андреа разговорами о своей бывшей. Тем более, о ее беременности и аборте. Но он чувствовал себя очень плохо, поэтому с трудом справлялся с эмоциями, которые его обуревали… При встречах с Андреа он старался прятать свое настроение, но даже в этом случае уголки его губ сами опускались вниз, словно пытаясь притянуться магнитом к земле. А Андреа не была дурой.

– Что случилось, любимый? – спросила она, поглаживая его волосы. Он не ответил и, доев свой сэндвич с курицей карри, прилег на лужайке перед Лас Энсинас.

– Любовь моя… ответь мне. Я чувствую себя немного странно. На днях все было хорошо. Ты расстроен из-за этого?

– Нет, дело не в этом. Я в порядке, не волнуйся.

– Горка… мы всегда были честны друг с другом. На самом деле, это то, что я больше всего ценю в наших отношениях. Пусть даже если иногда нам трудно открыться и приходится продираться к истинным чувствам друг друга, они всегда вырываются наружу… Так что, пожалуйста, избавь меня от необходимости вытаскивать из тебя мысли силой, как заноза в заднице, и расскажи, наконец, что случилось.

– Дорогая…

– Расскажи мне правду, и мы посмотрим, как это можно исправить…

Парень повернулся к ней и будто бы впервые увидел эту замечательную девушку. Выражение его лица изменилось, и он рассказал всю правду. Что с ним происходило, что он чувствовал. Она обняла его. Не было ни осуждения, ни кучи неудобных вопросов. Она просто слушала его, понимала и пыталась подбодрить. Но она знала, что выход из петли, в которой оказался Горка, не зависит от волшебных слов, которые она может найти. Иногда лучше промолчать и просто быть.

Конечно, я почувствовал себя лучше. Андреа – чертовски замечательная девушка. Я даже не могу себе представить, как мне повезло, черт возьми. Глупо, что я так расстроен из-за Паулы. Не знаю, почему я стал таким, или почему мне было так плохо. Это, конечно, важно. Но если бы она рассказала мне о беременности, это ничего бы не изменило… Я бы, конечно, поддержал ее решение. Мы еще дети. Но осознание того, что я не присутствовал при чем-то, что также связано со мной, или что она не дала мне знать о чем-то подобном, сломало меня изнутри. Когда с вами происходит что-то подобное, вы можете просто жить дальше. А я не могу. Не могу выбросить это из головы. Наверное, я переживу это или постараюсь убедить себя, что все не так серьезно. Это не потому, что она не сказала мне, или потому, что я имею отношение к этой беременности. А потому, что, хотя наша история не была идеальной, я любил Паулу… Сначала как друга, а потом кого-то дорогого и значимого для меня. И мне кажется несправедливым, что она не доверяла мне. Я бы проводил ее, обнял и успокоил, сказав, что все будет хорошо. Она лишила меня возможности помочь принять решение. Но быть рядом с ней, быть ее другом в такой важный момент… Да, мы отдалились друг от друга, но может пройти тысяча лет, а я останусь верен людям, которые мне дороги. Даже если пройдет десять лет, Паула все равно будет важным человеком в моей жизни… Это действительно расстроило меня, омрачило мою жизнь, но, как и все остальное, это пройдет.

Паула продолжала повиноваться приказам Даниэлы как автомат. Она работала больше часов, чем положено. Больше, чем разрешено несовершеннолетней девушке работать по контракту стажера, который на самом деле был просто фикцией. И когда она спросила об этом, получила такой ответ:

– Да, Паула, я знаю, чтоты работаешь больше часов. Ты получишь больше выходных. Не жалуйся. То, что ты делаешь, ничтожно мало…