Элитный снайпер. Путешествие в один конец

Когда бомбежка закончилась и рев «лансеров» утих, Гил приподнялся и увидел перед собой совершенно незнакомую местность. Больше не было речки и камней — только воронки, напоминавшие лунные кратеры, и грязный ручей. Много таджиков пострадало от взрывной волны, некоторых слегка засыпало камнями, но удивительным образом погибли только пятеро из них.

Гил встал на ноги и, пошатываясь, прошел вперед, чтобы помочь другим. Тем временем в устье каньона, в ста метрах от них, приземлились вертолеты «ночных сталкеров». Вновь возникли вертолеты Cobra; «черные ястребы» кружились, ожидая очереди на приземление.

Первым из членов экипажа до Гила добежал мастер-сержант Уотерс. Шеннон хорошо знал этого мускулистого афроамериканца с ослепительной улыбкой и ровными белыми зубами.

— Главстаршина, мне приказано доставить вас и капитана Кроссвайта в первый вертолет.

Гил покачал головой.

— Забирайте капитана Кроссвайта. А я останусь здесь, пока не погрузят в вертолет всех до единого таджиков.

Уотерс шагнул к Гилу и взял его под руку, но не сдвинул его, а только поддержал, чтобы тот не свалился от бессилия.

— Их тоже заберут, мастер-старшина. Их погрузят в «черные ястребы». Где главстаршина Стиллард?

В последний раз Гил видел тело Стилларда между валунами за каньоном. Он показал на воронку возле устья каньона.

— Он ушел, сержант… недавно ушел.

Четверо врачей шли по каньону, склоняясь перед таджиками, которым нужна была помощь. Еще два санитара волокли носилки с Кроссвайтом. До сих пор было слышно, как взрываются бомбы в долине перед горами.

— Мы в безопасности? — спросил Гил, пошатываясь.

— Да, — терпеливо ответил Уотерс. Он все еще держал Гила, чтобы тот не повалился на землю. — Сюда больше никто не вернется. Пойдемте со мной, главстаршина. Вы слабы. Не хотелось бы, чтобы вы умерли на моих руках.

Гил посмотрел на него.

— Пусть приземлятся эти вертолеты, сержант. Это мои люди, и я не хочу их покидать. — Гил понимал, что, если Уотерс решит взять его на руки и вынести на плечах через каньон, он ничего не сможет сделать. Но настроен он был решительно и намеревался использовать всю оставшуюся силу, чтобы его волю исполнили.

Уотерс достал рацию и потребовал, чтобы все вертолеты ВВС США приземлились.

Перепачканный кровью Фарух сел на землю, у валуна. Его щека зияла открытой раной, на которую еще придется наложить пятнадцать швов. Его дядя Орзу лежал рядом с ним и бил себя в грудь двумя руками — легкие повредило взрывной волной. Гил хотел было им улыбнуться, но не смог. Зато заулыбались они.

— Мой дядя благодарит тебя, — сказал Фарух.

На глазах Гила проступили слезы.

— За что? — прохрипел он.

— Он говорит, что об этом сражении будут веками вспоминать в Панджшере. Ты сделал из нашего рода легенду… и еще он гордится, что повстречался с таким воином, как ты. Для него ты навсегда останешься американским племянником.

Ноги Гила подкосились, но Уотерс поймал его и опустил на землю, крикнув:

— Еще одни носилки сюда!

67

Вашингтон

Белый дом

После операции по спасению Сандры Брукс Гил провел пять недель в военно-морском госпитале Бетесды, оправляясь от ран: сломанная лодыжка, пулевое ранение в ногу, ножевое ранение в легкое. Мари, его жена, прилетела в штат Мериленд, чтобы ухаживать за ним в госпитале, где к нему относились как к обычному ветерану войны. С ним не беседовал никто выше лейтенанта, из кабинета начальника военно-юридической службы также не беспокоили. Сразу по выписке из госпиталя его направили в Центр обеспечения боевой подготовки в Хэмптон-Роудс, в город Вирджиния Бич, штат Вирджиния.

По прибытии туда Гилу поручили проводить базовую подготовку новобранцев. Новый командир приказал ни при каких обстоятельствах не рассказывать никому, что он участвовал в несанкционированной спасательной операции, и ни под каким предлогом не пытаться связаться с Дэниелом Кроссвайтом. Следующие три месяца он проторчал в учебном центре, помирая со скуки.

Новости о спасении Сандры Брукс облетели всю Америку, хотя детали операции не разглашались. По поводу назначения Гила в Хэмптон-Роудс ходило множество слухов, но все вокруг были настолько недальновидны, что предпочитали молчать и не спрашивать.

Однажды днем, когда шел третий месяц его пребывания в Хэмптон-Роудс, произошло нечто особенное. Его вызвал командир и объявил, что ему, равно как и Дэниелу Кроссвайту, вручают Медаль почета[110]. Посмертно наградили и Халлигана Стилларда. На конец месяца была назначена церемония в Белом доме; награды должен был вручить лично сам президент. Гил ощутил, что закипает, но благодаря военной выдержке и стойке «смирно» сдержался, объявив, что намерен отказаться от награды.

— Да, разумеется, вы можете отказаться, — сказал командир, — но вы должны учесть, что президент готовится ко второму сроку. Вы же не хотите плюнуть ему в лицо второй раз? Вы не пошли под трибунал только потому, что он лично просил за вас.

Это решило дело. Гилу не оставалось ничего, кроме как принять Медаль почета и позволить президенту использовать его в качестве реквизита для своей политической клоунады.