Елизаров ковчег (сборник)

– Вот так я живу. Есть друзья, но нэмного. Конечно, бывает тоскливо. Зато здесь, наверное, карьера получится. Меня к себе Коган учиться позвал.

– Вы, значит, талантливый?

– Я одаренный. Но я нэ такой, как они все хотят. Я нэ соревнуюсь ни с кем, я ленивый. И Коган сказал: «Ничего не добьешься, пойдешь в Дом культуры на скрипке играть. Меня, – говорит, – били в детстве футляром. Поэтому я такой маленький вырос. Когда мнэ расти было и для чего? Ведь я занимался. Тебя вот не били, ты ростом большой, а будешь ты в Доме культуры играть».

Полине все время хотелось смеяться: трамвайный знакомый был милым на редкость.

– Давайте вино с вами пить. Было мясо, но я его съел. Кинза зато есть, есть немного сулугуни. В Москве очень голодно жить. Я страдаю.

Выпили вина.

– А может быть, вам даже лучше жениться? – спросила Полина.

– На ком мне жениться? Мой друг вот женился – в тюрьму угодил.

– Как это: в тюрьму?

– Очень просто: в тюрьму. Влюбился, совсем стал почти полоумным. И мне говорит: «Я на Вэре женюсь. Она мне должна вот-вот сына родить». Отец запрэтил: «Ты на русской нэ женишься! Тогда, – говорит, – больше нэ возвращайся!» А он нэ послушался, сразу женился. И я был свидетелем, свадьба была. Родители даже в Москву нэ приэхали, но денег прислали. И свадьба была. Невеста на свадьбу пришла с животом!

Темур с отвращеньем поморщился.

– Тюрьма-то откуда? – спросила Полина.

– Он двери решил обивать. Халтура такая. С одним армянином, артистом эстрады. Тому деньги тоже нужны, тоже только женился. А матэриал воровали, конечно. Со склада носили. Платили, и им выносили. И всэх посадили. Жена замуж вышла, ни разу нэ вспомнила. Он сына просил показать, нэ поехала. «Нэ твой это сын, – говорит, – нэ волнуйся!»

И он взял Полину за нежную руку.

– Такие красивые русские женщины! Но мы вас боимся. Не верим мы вам.

Полина смутилась до слез.

– Нэ сердитесь! Вы очень мне нравитесь, я умираю. Но я нэ подлец. Вы сами скажите: теперь мнэ что делать? Хотите остаться?

Полина подумала: если уйти (на улице холодно, страшно, темно, и дома ждет мама Мадина Петровна!), вот если сейчас встать, одеться, уйти, они ведь, конечно, не встретятся больше…

Им было тепло, хорошо и уютно. Потом, когда влажный, молочный рассвет ввалился в квартиру сквозь окна в узорах, Темур закричал:

– Почему? Почему? Зачем ты нэ девочка? Ну, почему? Ведь ты молодая, могла подождать! Тогда мы с тобой бы, наверное, женились! Зачем ты нэ девочка? Что ты молчишь?

Она разрыдалась, вскочила, сказала, что больше к нему никогда не придет, что знать его больше не знает… Тогда они вышли на улицу вместе, и он снял перчатки.

– Ты видишь, какой белый снег во дворе?

Темур зачерпнул снега в обе ладони.

– Такой должна девушка быть. Вот такой! И чтобы никто нэ топтал, нэ ходил! Она должна чистой быть, раз она – девушка!

Полина зажмурилась. Среди черноты запестрела трава, потом появились два серых козленка, и голос, знакомый и мягкий, сказал:

– Моя ненаглядная! Чистая! Выйди!

О как безобразна была ее жизнь! А он ведь по-прежнему ждал, умолял, и светлые кудри свисали на лоб, и вся голова была крупной росою покрыта и ярко сверкала на солнце…

Вскоре все сотрудники засекреченного НИИ узнали новость: Полина живет с человеком из Грузии. Татьяна, начальница одного из самых крупных отделов, где одновременно делали сразу много вещей, в том числе резали и мучили белых мышат с глазами как розовый жемчуг, сказала Полине:

– Ты дурой не будь. Он не бедный, хороший. Пусть женится только.

– Зачем нам жениться? – спросила Полина.

Татьяна провела ладонями своих мускулистых, ухоженных рук по бедрам, обтянутым платьем джерси.

– Вот это хороший вопрос. Я, как за Федюлина вышла, так даже сама удивляюсь: зачем? И денег не больше, и слежка все время. К тому же свекровь. Хочешь верь – хочешь нет: могла бы – убила.

– Как это: убила?

Лицо у Татьяны вдруг стало таким, как будто она выступает на сцене.

– Да способов много! Но яд – лучше всех. И чисто, и быстро. И все шито-крыто.

– А если поймают? – спросила Полина.

– Поймают, так сяду! – вскричала Татьяна. – И буду сидеть! Зато знаю, за что!

Полина подумала, что в этой жизни, наверное, есть очень много такого, о чем она даже не подозревает. Не дай бог столкнуться со всем этим ужасом.

Через пару недель из солнечного Тбилиси приехала мама Темура. Смотреть на чужую и русскую девушку.

– Я маму люблю! – сказал гордо Темур. – Но я и тебя тоже очень люблю. Поэтому мнэ будет хуже всего.

Мама Темура приехала вечером, и Темур встретил ее на вокзале. Это было во вторник. Полина ждала, что ее позовут, но в среду ее не позвали. С утра его мама пошла к косметичке, а после обеда пошла к парикмахеру. В четверг не позвали. И в пятницу тоже. Позвали в субботу.

– Ты нэ обижайся, – сказал ей Темур. – Когда мэня Коган в Москву пригласил, она так сказала: «Отдам, но для дэла. А больше совсэм никому нэ отдам».