Элизиум

Долгую минуту я смотрю на порог, ища способ спастись от этого кошмара, но идей нет. Я не хочу идти вниз и видеть хаос, который Хранители оставили после себя. От одной только мысли об этом у меня подкашиваются ноги, потому что я знаю: если запах так отвратителен, вид будет еще страшней. Я мысленно припоминаю всех своих жильцов, надеясь уговорить кого-нибудь из них прибраться за меня, но тщетно.

В конце концов выбора не остается – я беру себя в руки и выхожу в коридор. Уже подойдя к лестнице, я понимаю, что придется попотеть. Меня захлестывает мимолетный, но сильный порыв разрыдаться, и я прижимаю самодельную маску к лицу так крепко, что немеет нос.

С Томасом Хранители обошлись неласково. Когда я видела его в последний раз, он стоял у кухонной стойки возле телефона. Теперь же он разбросан по кускам от стойки до моего кабинета, а вдоль коридора валяются его конечности. На ватных ногах я спускаюсь вниз, останавливаюсь на последней ступеньке и смотрю на кисть руки, которая лежит совсем рядом ладонью вверх.

Затем я иду на кухню, и очень зря. Нижняя челюсть Томаса застряла под холодильником, а остальная голова – на ножке стола. При виде того, что Хранители оставили от туловища, я хватаюсь за свой собственный испещренный шрамами живот. Затем мир вокруг подергивается чернотой, и я приваливаюсь к перилам.

– Со мной все нормально, нормально, нормально. – Кажется, это мой голос, но он не похож на мой.

Мне и прежде доводилось прибирать трупы в Элизиуме, но так ужасно все выглядит впервые, и жара тело Томаса тоже не пощадила. Я даже не знаю, с чего начать. В совок человеческую руку не заметешь. Подумав об этом, я начинаю истерически хихикать, пока до меня не доходит, что другой руки недостает. И куска ноги, и приличной доли внутренностей. Нетвердой походкой я обхожу нижние комнаты, не желая делать очевидных выводов, но, когда снова добираюсь до лестницы, правду приходится признать.

Мэрилин и Хоган предпочитают держаться подальше от этой вони, вирн ест только насекомых. Бетти нужна кровь, а не плоть, и вчера она все равно покинула Элизиум. Оставшиеся два жильца, однако, хищные монстры, которые ненавидят людей. А значит, вчера, пока я спала, один из них полакомился останками Томаса. Наверняка это йети. На миг я почти вижу, как она стоит на четвереньках и вгрызается в растерзанную грудь мужчины. Я отступаю назад, трясу головой, чтобы отвратительная картина выветрилась из мыслей, и голой ногой наступаю прямо на левую кисть Томаса.

Она слегка продавливается подо мной, и я понимаю, что больше вынести не смогу. Я мчусь к выходу, распахиваю дверь и выбегаю на тротуар. Сдергиваю рубашку и полотенце с лица и жадно, до боли в груди, глотаю свежий воздух. Но успеваю вздохнуть лишь пару раз: пустой желудок выворачивает наизнанку, я вцепляюсь себе в колени, и меня снова рвет, хотя уже особо и нечем.

Фалькор и Смерг суетятся у меня за спиной, неодобрительно шипят и плюются, а потом один из них довольно похоже пародирует меня в приступе тошноты. Я устало показываю им обоим средний палец и сажусь на тротуар.

Недолго думая, Фалькор покидает свой пост. Он прижимается шершавой мордочкой к моей щеке и втягивает воздух так глубоко, что заодно вдыхает и прядь моих волос. Затем чихает и яростно трясет головой. Я плечом смахиваю со щеки липкие волосы и хмуро смотрю на Фалькора. Он скалится в ответ.

– Она вонять, да-да. Больше, чем обычно, вот уж точно.

Я едва не высказываю ему все, что о нем думаю, но тут на меня снисходит озарение.

– Вы же меня сильно любите, да?

– О, она для нас бесценна, – отвечает Фалькор, но ни капли любви в его голосе не слышно. – Она это знать, да-да, знать. Почему она задавать такой очевидный вопрос?

– Хранители оставили в доме кое-что, от чего мне больно, – говорю я ему. – Уберите это.

Фалькор переминается с лапы на лапу, размышляя.

– Она знать, что мы не ходим в дом!

– Не ходите, – соглашаюсь я. – Но ведь можете, правда? Разве вы не хотите мне помочь?

Фалькор склоняет голову набок и смотрит на своего собрата. Смерг молчит – его куда больше интересует беспрестанный зуд в левом плече, – но тут Фалькор вдруг отворачивается от меня и вразвалку бежит к дверям.

Отчасти я жду, что он вернется к себе на постамент, потому что знает, что Хранители никогда не оставили бы в доме ничего действительно опасного для меня. Но, задержавшись ненадолго на крыльце, Фалькор заходит в дом. Смерг спрыгивает со своего места и следует за ним.

Я стою во дворе пару минут, пока драконы не возвращаются. Немного порезвившись, они вдруг резко успокаиваются и располагаются на постаментах.

– Вы все убрали? – спрашиваю я, когда они усаживаются на места.

– Нам кажется, она нам лгать, – говорит Фалькор. – Но мы ей не лгать, нет-нет. Она наша навечно-вечно-вечно.