Эллиниум: Пробуждение

– В линию! – скомандовал Рубач, и воины Города-в-Долине выстроились в боевом порядке на песке, чтобы в случае необходимости предотвратить неожиданную атаку – выставив перед собой щиты, но пока что держа копья уткнутыми противовесом в землю.

В это время с «Косатки» спустились несколько десятков кадмийцев. Командовал ими воевода в богатом чешуйчатом доспехе, имени которого Пескарь не знал.

Сначала кадмийцы сбились в кучу, не зная, что делать, потом воевода приказал им сталкивать корабли обратно в воду. Матросы одновременно изо всех сил налегли на весла, и вскоре галеры вновь оказались на открытой воде. Они медленно повернулись и пошли к северу – туда, где должна была располагаться гавань Доса.

Рубач подошел к воеводе кадмийцев, они перекинулись парой слов, тот кивнул и дал приказ своим воинам. Пятеро легких копейщиков побежали к деревьям, которые обрамляли пляж и под которыми уже сгустились ночные сумерки.

Разведчики скрылись под сенью деревьев. А через несколько мгновений раздались резкие крики:

– Хэй! Вот он! Лови, лови!

Воины пришли в возбуждение.

– Вон там, смотрите! – выкрикнул Зоркий, стоявший как раз рядом с Пескарем, в который раз оправдывая своё имя. Пескарь посмотрел, куда он показывал, и заметил среди редких стволов мелькающие пятки беглеца.

«Разведчик раадосцев! – промелькнула в голове Пескаря мысль. – Или просто какой-то невезучий пастух».

Полоса деревьев, под защитой которых бежал незнакомец, в северной части пляжа прерывалась прогалиной, поднимавшейся вверх, в сторону гор. Пескарь подумал, что это может быть самая удобная дорога, ведущая с пляжа. Конечно, могли быть и другие проходы в глубине леса, но почему бы не рискнуть?..

Пескарь выскользнул из строя, уронил на песок щит и копьё, одним движением выхватил пращу и намотал один её конец на руку хитрым узлом. Доставать ядра из мешочка было некогда, и он выхватил один из камней из кармашка в поясе. Отойдя на несколько шагов в сторону от фаланги, Пескарь положил камень в расширение кожаной петли и раскрутил пращу над головой. Теперь оставалось только дождаться…

Пескарь понимал, что у него будет лишь одна попытка; его одновременно охватили охотничий азарт и волнение из-за опасности возможной неудачи.

Беглец на огромной скорости вылетел из леса на прогалину. Разведчики-кадмийцы, судя по всему, отставали от него на целый стадий: он был безоружен и бежал налегке, к тому же страх придавал ему сил.

Сворачивая на тропинку, ведущую к горам, раадосец на мгновение потерял равновесие и чуть не упал. Эта случайность и стала для него роковой.

Пескарь не помнил, чтобы он отдавал команду своим рукам. Глаз просто увидел слабое место в поведении врага, а рука сама разогнала пращу и, отпустив свободный конец ременной петли, отправила камень в полет. Беглец так и не успел вновь набрать скорость. Как только он поднялся на ноги, камень с огромной скоростью врезался ему в голову, и раадосец рухнул на землю как подкошенный.

– Хайи! – вскричали воины Города-в-Долине, и их поддержали радостные крики кадмийцев.

– Пескарь-Камнемёт! – воскликнул кто-то из стоявших в строю.

– Камнемёт! – поддержали его другие голоса. – Праща! Меткий! Точный! Настигающий!

– Выбирай на вкус, воин, – сказал подошедший к юноше Рубач. – Мне нравится Камнемёт.

«Неужели уже свершилось? – не мог поверить себе Пескарь. – Теперь я мужчина?»

– Он же был безоружен, – неуверенно возразил юноша.

– Он был враг, – утвердил Рубач. – Но это твое дело. Ты можешь принять имя, когда захочешь. Пока ты трижды не прокричишь одно из тех имен, что предложили тебе твои братья – ты все ещё Пескарь.

Заметив, что Пескарь не соглашается ни на один из вариантов, воины перестали их предлагать.

– Пескарь-Тугодум! – рассмеялся кто-то.

– Пескарь-Длиннодум, – последним, с улыбкой сказал Козлик.

Через короткое время разведчики настигли поверженного раадосца, подхватили его под руки и ноги и потащили на пляж.

Когда его поднесли к войску, он уже начал приходить в себя, но все еще не мог встать на ноги. Он был молод, но уже не ребёнок – на лице его росла неухоженная чёрная борода; одет в рваные лохмотья. Голова и правое плечо его были залиты кровью.

– Ты здесь один? – спросил воевода кадмийцев, несильно пнув пленника в грудь. – Кто ещё с тобой?

Раадосец сплюнул красным на песок и улыбнулся окровавленным ртом, стоя на коленях.

– Пошёл ты под хвост осла, откуда выполз! – бесстрашно сказал он.

Воевода поморщился и кивнул головой. Несколько кадмийцев набросились на пленника и стали избивать его древками копий. Когда, по движению руки воеводы, они отошли в сторону, раадосец лежал на песке без движения. Он не стал закрываться от ударов, и один из них раскроил ему висок. Какой-то кадмийский воин наклонился к застывшему телу и вскоре заключил:

– Дохлый.

«По крайней мере, он был смелым, – подумал Пескарь. – Хоть и безоружный, но воин». Но вместо гордости почему-то ощутил сожаление. Может, в других обстоятельствах этот храбрец мог бы стать ему другом?

– К Аду эту падаль, – с омерзением сказал кадмийский воевода. – Идём дальше.