Эльминстер. Рождение Мага

– Мечи! – выпалил он самое сильное, какое знал, заклинание, но тут неведомая сила заставила его сначала замедлить отчаянный бег, а затем и вовсе остановиться. Его развернуло и медленно потянуло назад, к дракону. С трепетом в сердце Эльминстер почувствовал, как в жилах у него закипает кровь, – вот она, магия! Прежде он с такой надеждой ждал, что когда-нибудь встретится с настоящей магией, но вместо необузданной радости он вдруг обнаружил, что ему совсем не по вкусу то, что он сейчас чувствует. Когда же его голова вопреки его желанию сама собой поднялась, в нем зашевелились злость и страх. Нет, все это ему решительно не нравилось.

Дракон сложил крылья и теперь, как стервятник, сидел на груде камней, – стервятник высотой с башню и с хвостом, занимающим пол-луга. Судорожно проглотив подкативший ком, Эльминстер почувствовал, что у него пересохло во рту. Человек спустился с дракона на землю и теперь стоял около него на покатом валуне, повелительно указывая на подростка.

И снова тело беспомощно сковала чужая воля, заставляющая смотреть прямо в глаза незнакомцу. Заглянув в глаза дракону, он познал ужас и восхищение. Теперь все обстояло гораздо хуже. Взгляд равнодушных глаз человека обещал в лучшем случае боль и смерть. Юноша ощутил, как внутри него заворочался холодный страх.

В безжалостных темных глазах незнакомца появилась насмешка. С большим трудом Элу удалось совсем чуть-чуть отвести взгляд. Самым краешком глаза он разглядел смуглую кожу вокруг неумолимо жестоких глаз, кудри цвета меди и амулет, мерцающий на безволосой груди. Ниже, прямо на коже человека, виднелись какие-то знаки, наполовину скрытые темно-зеленым одеянием. Пальцы незнакомца украшали кольца из золота и неизвестного, блестящего с синеватым отливом, металла. На ногах у него были мягкие сапожки такой искусной работы, какой Эл никогда еще не видел. Слабое голубоватое магическое сияние (однажды отец сказал ему, что он – Эльминстер – обладает даром видеть магию, но об этом никому нельзя рассказывать) исходило от амулета, колец, одежды и знаков на груди человека, так же как и от каких-то гладких палочек, концы которых выглядывали из-за голенищ. Яркое сияние переливалось вокруг вытянутой руки незнакомца... Эльминстеру уже не нужен был никакой другой тайный знак, чтобы понять, что перед ним – чародей.

– Как называется деревня внизу? – безучастно прозвучал вопрос.

– Хелдон. – Имя само собой сорвалось с губ Эльминстера прежде, чем тот успел понять, что происходит. У слюны во рту появился привкус крови.

– Хозяин деревни сейчас там?

Эльминстер пожал плечами, но вдруг обнаружил, что произносит: – Д-да. Чародей прищурил глаза:

– Назови его имя. – Он чуть поднял руку, и голубоватое сияние стало ярче.

Эльминстер вдруг почувствовал неотвратимое желание рассказать этому грубому незнакомцу все – в буквальном смысле этого слова. Внутри противно заворочался холодный страх.

– Элтрин, о повелитель.

Он почувствовал, как у него от напряжения дрожат губы.

– Опиши его.

– Высокий, о повелитель, стройный... Он часто улыбается и всегда добр...

– Его волосы? – резко оборвал чародей.

– Т-темные, о повелитель, с сединой на висках и в бороде. Он...

Раздраженный взмах руки, и ноги сами понесли Эльминстера. Застонав, он попытался остановиться, но, увы, все было напрасно: он уже разворачивался и – совершенно беспомощный перед магией движения, – спотыкаясь, бежал вниз по склону, прямо туда, где луг оканчивался отвесным обрывом.

Путаясь в зарослях высокой травы, Эл, чтобы окончательно не растерять присутствие духа, всеми силами цеплялся за свою маленькую победу: по крайней мере, чародей не знает, что он – сын Элтрина.

Пусть совсем маленькая, но победа. Но между тем скалистый обрыв неотвратимо приближался. Эльминстер задыхался от быстрого бега, в ушах свистел ветер. А внизу, как всегда прекрасные, простирались покрытые дымкой тумана холмистые просторы Аталантара.

С обрыва Эльминстер бросился головой вниз, и ужасное принуждение, от которого дрожало все тело, тут же отпустило его. Навстречу стремительно ринулись скалы, а он, пытаясь спасти свою жизнь, сражался со страхом и яростью.

Раньше ему иногда удавалось двигать предметы одной только силой мысли. Иногда... пожалуйста, о боги, вот бы сейчас такое!

Ущелье, по которому летел Эл, было совсем узким. В прошлом месяце в него свалился ягненок, и из него совсем вышибло жизнь еще задолго до того, как разбитое тельце коснулось дна. Эльминстер закусил губу. Наконец перед глазами появилось белое сияние, которое он так силился вызвать в себе. Оно, как дымкой, прикрыло приближающиеся скалы. В отчаянии хватался юноша за воздух и извивался во все стороны, словно стараясь хоть на мгновение отрастить крылья.

Он упал в терновый куст, который больно обжег кожу, покатился дальше по камням, потом ударился обо что-то упругое, – может, виноградную лозу? – его отбросило в сторону, и он снова падал, все ниже и ниже.

– Ааааа! – эхом разносился по горам его крик. Мир все быстрее вертелся вокруг него. Эл хватал ртом воздух и не мог его найти, белое сияние застилало глаза.