Элнет

— Не бойся, поехали.

Уговорил парень ее, завернули они и этот дворец в платочек, села сестра на лошадь одноглавого змея, и заторопились они домой.

Ехали они, ехали, вдруг слышат вдалеке шум и гром.

— Уж не змей ли гонится за нами? — спрашивает парень у конька.

— Змей, — отвечает конек.

— Что же нам делать?

— Не беспокойся, мы, кони, сами с ним справимся, а вы отойдите в сторону.

Слезли парень, его невеста и его сестра с лошадей и спрятались в кустах. Прилетел змей верхом на коне. Конь копытами бьет — готов всех затоптать. Увидев на дороге лошадей, он остановился.

Стали лошади разговаривать на своем языке.

— Зачем нам служить змеям? — говорили они. — Лучше послужим этому парню. Он добрый, нашего меньшого брата вылечил.

Тогда сбросил конь одноглавого змея на землю и растоптал копытами.

Так погиб змей, и с тех пор перевелись змеи-горынычи на земле.

Парень с девушкой вскоре сыграли свадьбу, и сестра тоже вышла замуж за хорошего человека. И стали они жить-поживать в тех дворцах, что привезли в платочках. А кони служили им верой и правдой…

Григорий Петрович с интересом слушал сказку и, когда Чачи кончила рассказывать, подумал: «Нет, не перевелся на земле змеиный род: и земский начальник, и становой пристав, и Панкрат Иванович, и Чужган — все они — настоящие змеи-горынычи… Как нам спастись от них?..»

4

Григорий Петрович и Чачи пришли в Тумеръял уже за полдень. Иван Максимович работал в саду, на пчельнике. Гостей встретила его жена Зинаида Васильевна.

— Заходите, заходите, Григорий Петрович! — еще издали заметив их, позвала она.

— Добрый день, Зинаида Васильевна! — Григорий Петрович приподнял картуз. — Иван Максимович дома?

— Дома. Он в саду с пчелами возится. А кто это с вами? — спросила Зинаида Васильевна, с любопытством глядя на Чачи.

— Извините, Зинаида Васильевна. Я совсем упустил из виду и не познакомил вас. Это моя жена, прошу любить и жаловать. Ваши советы будут ей очень полезны. Вас, Зинаида Васильевна, многим женам можно поставить в пример.

— Каким вы стали кавалером, Григорий Петрович, даже комплиментам научились!

— Это вовсе не комплименты. Я действительно хочу, чтобы Чачи поучилась у вас, как надо вести хозяйство.

— Что ж, если вы так настаиваете, будь по-вашему. Учиться так учиться, плохому мы не научим.

Зинаида Васильевна, обняв Чачи за плечи, повела ее в дом.

Григория Петровича порадовало, что Зинаида Васильевна так приветливо встретила Чачи.

— Хвалю, хвалю вашу решительность, — говорила Зинаида Васильевна Григорию Петровичу. — Вы поступили как герой. Мы тут уже слышали про вас…

Слова Зинаиды Васильевны, словно острым железом, больно царапнули Григория Петровича по сердцу.

«Герой!.. — подумал он. — Эх, Зинаида Васильевна, если бы вы только знали, какой ценой мне удалось вызволить Чачи! Если бы вы знали, ради чего я пришел сегодня к вам, то вряд ли вы разговаривали бы со мной так ласково».

— Садитесь отдохните, — продолжала Зинаида Васильевна. — Иван Максимович скоро закончит свое дело, ему осталось осмотреть всего несколько ульев.

— Да нет, не стоит ему из-за меня прерывать работу, я лучше сам пойду к нему на пасеку. Дайте, пожалуйста, сетку.

Зинаида Васильевна дала Григорию Петровичу защитную сетку. Выходя из дома, Григорий Петрович в дверях обернулся. Зинаида Васильевна уже что-то говорила Чачи.

— Ступайте, ступайте, — улыбнулась Зинаида Васильевна. — У нас тут свои, женские, секреты. Мужчинам их не следует знать.

Когда Григорий Петрович вышел из дома, Зинаида Васильевна спросила Чачи:

— Ты, наверное, очень перепугалась, когда пришли урядник и стражники?

— Думала, умру от страха, — вздохнула Чачи.

Зинаида Васильевна с сочувствием погладила ее по плечу.

— Ну, ничего, теперь все позади. Ты лучше думай о будущем. Тебе будет хорошо, Григорий Петрович очень славный человек.

Зашумел самовар. Зинаида Васильевна стала собирать на стол. Чачи приглядывалась, стараясь запомнить, что делает Зинаида Васильевна, как расставляет посуду.

Вскоре в дом возвратились Иван Максимович и Григорий Петрович.

— Вот возьми, Зина, вырежь соты, — сказал Иван Максимович, подавая жене раму.

— А ты пока сходи переоденься, у тебя и руки, и лицо, и одежда — все грязное.

— Ну, уж извините, Зинаида Васильевна, это не грязь, а самый великолепный мед, — улыбнувшись, возразил Иван Максимович. — Но, впрочем, я не имею ничего против того, чтобы умыться и переодеться.

Иван Максимович вышел в другую комнату. Зинаида Васильевна повернулась к Григорию. Петровичу:

— Григорий Петрович, вам сколько лет?

— На спас будет двадцать.

— Значит, вам еще только предстоит призываться…

— Да, еще только предстоит… Вы этим хотите сказать, что я слишком молод, чтобы жениться?

— Нет, я имела в виду совсем не это. Меня беспокоит… Вы читали последние газеты?

— Конечно, стыдно, но вынужден признаться: в эти дни я газет даже в руки не брал…

Зинаида Васильевна протянула Григорию Петровичу газету.

Ему сразу же бросился в глаза крупный заголовок на первой странице: «Австрийский ультиматум Сербии».

Зинаида — Васильевна показывала Чачи свое хозяйство. Переодевшись, вернулся Иван Максимович.