Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

Но это так, к слову…

«До политики я тебя больше не допущу»

Итак, Ельцин стал безработным. Что делать дальше? Ельцин:

«Горбачев осторожно говорил о пенсии. Врачебный консилиум сразу предложил мне подумать об этом. Сначала я, поговорив с женой, сказал: подождите, к этому разговору вернемся после выхода из больницы. Потом подумал, поразмышлял серьезно. Нет, решил, пенсия для меня – это верная гибель. Я не смогу перебраться на дачу и выращивать укроп, редиску. Мне нужны люди, работа, без нее я пропаду. Сказал врачам, что не согласен».

Как видим, был и такой вариант – Ельцин уходит на пенсию. Начало 1988-го. Ельцину, напомню, еще пятидесяти семи нет – какая пенсия! Если бы это произошло, история России сложилась бы, наверное, как-то иначе. В российской истории часто так случается, что многое зависит от одного человека.

В тот момент, когда Ельцин еще находился в больнице, ему опять позвонил Горбачев и предложил работу первого заместителя председателя Госстроя СССР в ранге министра. Ельцину в тот момент, по его словам, «было абсолютно все равно», и он согласился, не раздумывая.

Однако при этом Горбачев его предупредил: «До политики я тебя больше не допущу».

Возможно, эта бесцеремонная горбачевская фраза – «До политики я тебя больше не допущу» – и определила во многом дальнейшее ЛИЧНОЕ отношение Ельцина к Горбачеву. Смотрите, он меня не допустит! А я его буду спрашивать…

Как уже говорилось, Горбачев всегда обращался к Ельцину «на ты» (тот к нему – «на вы»). Впрочем, не к нему одному - ко всем партийным товарищам, стоявшим на ступеньку ниже его. Не думаю, что к Брежневу или к Суслову, будучи рядовым членом Политбюро, он обращался так же. Помнится, когда он приехал к нам в «Литгазету», где я тогда работал, меня во время общей беседы в редакции, как и других журналистов, заглядывая в лежащий перед ним список, он величал по имени-отчеству: «На ваш вопрос, Олег Павлович, я отвечу так…» Это, разумеется, не означало, что к нам, литгазетовцам, он относится с большим уважением, чем к членам Политбюро. Там, напротив, генсековское «ты» означало особое товарищеское, дружеское расположение, особую доверительность. Такая манера общения, я уже упоминал об этом, вообще была распространена в партийной среде. Да и Ельцину, надо полагать, в душу запало не горбачевское «ты» (к нему он давно привык), а «До политики я тебя больше не допущу». Посмотрим, как ты не допустишь! Надо думать, этот «волчий билет», выданный Горбачевым Ельцину, послужил для последнего дополнительным стимулом, чтобы устремиться в политику, устремиться напролом, благо наступило время, когда на политическую деятельность генсекова разрешения уже не требовалось.

И еще. В дальнейшем, занимая совсем другие, более высокие посты, уже повыше даже, чем Горбачев, Ельцин не всегда поступал с бывшим генсеком и президентом справедливо или хотя бы вежливо. Нередко у меня как у журналиста появлялось желание резко написать об этом. И писал. Но как вспомнишь хотя бы садистскую экзекуцию, которой Горбачев подверг Ельцина после не очень-то уж и дерзкого его выступления на октябрьском пленуме 1987 года, как-то сразу снижается охота упрекать Ельцина в грубости, непочтительности, несправедливости. Возможно, и сам Ельцин вспоминал ту историю и испытывал до некоторой степени мстительные чувства по отношению к Горбачеву. Что делать, человек он и есть человек.

Может быть, Ельцин – душевнобольной?

Хотя Ельцин попал в опалу, кандидатом в члены Политбюро он оставался еще почти четыре месяца, до очередного пленума ЦК, состоявшегося 17 - 18 февраля 1988 года, уже будучи первым заместителем председателя Госстроя СССР. Лишь на этом пленуме его освободили и от статуса кандидата в члены... Такого высокого звания – кандидат в члены ПБ – думаю, ни один работник Госстроя, включая его председателя, никогда не удостаивался.

Кстати, сам Горбачев позднее утверждал, что он поддерживал Ельцина и не хотел, чтобы тот уходил с партийных постов. По его словам, в дальнейшем он понял, с чем и с кем Ельцин столкнулся в Москве – с такими же политическими реакционерами, с какими ему самому, Горбачеву, пришлось столкнуться позже.

Реально, однако, никакой горбачевской поддержки не было. Если бы она была, вряд ли Ельцина, вопреки генсеку, сняли бы. И потом как тогда объяснить обращенное к Ельцину горбачевское предупреждение: «До политики я тебя больше не допущу»? Думаю, «прозрение» Горбачева если и наступило, то позже – когда он действительно столкнулся с таким же оголтелым сопротивлением партноменклатуры, с каким в Москве столкнулся Ельцин.

Кстати, есть свидетельства, – может быть, и не стопроцентно надежные, – опровергающие уверения Горбачева, будто он поддерживал «бунтаря» Ельцина. Один из гэкачепистов, бывший секретарь ЦК КПСС Олег Шенин рассказывал позднее следователям российской прокуратуры: