Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

- Борис Николаевич, говори, просят. (Аплодисменты). Я думаю, давайте мы с дела Ельцина снимем тайну. Пусть всё, что считает Борис Николаевич нужным сказать, скажет… Пожалуйста, Борис Николаевич.

Несколько вроде бы засмущавшийся, но вот приободренный Горбачевым Ельцин продолжал:

- Товарищи делегаты! Реабилитация через пятьдесят лет сейчас стала привычной, и это хорошо действует на оздоровление общества. Но я лично прошу политической реабилитации все же при жизни… Вы знаете, что мое выступление на октябрьском пленуме ЦК КПСС решением пленума было признано «политически ошибочным». Но вопросы, поднятые там, на пленуме, неоднократно поднимались прессой, ставились коммунистами. В эти дни все эти вопросы практически звучали вот с этой трибуны и в докладе и в выступлениях.

Ельцин сказал, что единственной своей ошибкой он считает неудачно выбранный момент для выступления - перед семидесятилетием Октября (вот только когда он это сказал!):

- Видимо, всем нам надо овладевать правилами политической дискуссии, терпеть мнение оппонентов, как это делал Ленин, не навешивать сразу ярлыки и считать еретиками.

Как Ленин «терпел мнение оппонентов», мы хорошо знаем.

- Я остро переживаю случившееся, - сказал в заключение Ельцин, - и прошу конференцию отменить решение пленума по этому вопросу. Если сочтете возможным отменить, тем самым реабилитируете меня в глазах коммунистов.

Откровенно говоря, не очень понятно, зачем ему была нужна эта реабилитация. Партия на всех парах двигалась к своему концу. Вскоре он сам, добровольно, ее покинет. А потом – вовсе ликвидирует ее. Но, видимо, в тот момент, в начале июля 1988 года, Ельцин еще не вполне ощущал близость такой развязки. Среди прочего, об этом говорят и его ссылки на «вождя мирового пролетариата», и слова о том, что он вместе со всеми гордится построенным социализмом.

Наконец, эта неожиданная просьба о реабилитации, которая последовала после его наступательной речи, как-то снизила впечатление от этой наступательности, прозвучала диссонансом: ну вот, сам же признаешься в ошибках, просишь прощения, а туда же – критикуешь, обвиняешь…

Она же, эта заключительная часть ельцинского выступления, облегчила задачу и тем, кто уже сгорал от нетерпения – поскорее дать отпор бунтовщику и ослушнику. Человек как бы сам подставился: нате, бейте!

«Борис, ты неправ!»

Дальше разразился уже настоящий скандал. Примерно такой же, как и на октябрьском пленуме. За минувшие восемь месяцев отношение партноменклатуры к Ельцину не изменилось. Как мы помним, Горбачев объявил, что после выступления Ельцина будет перерыв, а после перерыва – процедура принятия резолюций. На деле, однако, случилось не так. По словам Ельцина, «перерыв был использован для того, чтобы подготовить контрудар» по нему и его выступлению.

Правда, Медведев пишет, что контрудар Ельцину рвался нанести в основном Лигачев, другие «руководящие товарищи» не очень желали раскручивать скандал.

«Этого момента (то есть выступления Ельцина. – О. М.) только и ждал Лигачев, – вспоминает Вадим Медведев. – Он был психологически настроен на выступление, заранее подготовленное и продуманное. Никакими уговорами со стороны членов Политбюро и генсека, всех нас, не удалось удержать его от выхода на трибуну. Выступление было выдержано в свойственном Лигачеву наступательно-петушином духе, в стиле сложившихся «безотбойных» стереотипов и содержало в себе ряд некорректных замечаний, набившие оскомину ссылки на блестящий томский опыт (как уже говорилось, до перехода в ЦК Лигачев работал первым секретарем томского обкома КПСС. - О.М.)»

Не уверен, что осуществить контратаку против Ельцина жаждал один Лигачев, но, без сомнения, он был тут главным жаждущим.

Вначале Егор Кузьмич посокрушался, что ему, дескать, труднее, чем «кому-либо из руководства», отвечать на выступление Ельцина, поскольку именно он рекомендовал его в состав секретариата ЦК, а затем и в Политбюро (очень удобная позиция для критики была у товарища: ах, как он ошибся в отношении Ельцина – он ведь так ему доверял, взял на себя ответственность рекомендовать его на работу в высший партийный орган, и вот что получил взамен!)

И дальше пошло-поехало…

Вот несколько фрагментов из «петушиного» выступления Лигачева (оно было целиком посвящено Ельцину, будто других тем на конференции и не обсуждалось):

- Коммунист Ельцин встал на неправильный путь. Оказалось, что он обладает не созидательной, а разрушительной энергией. Его оценки процесса перестройки, подходов и методов работы, признанных партией, являются несостоятельными, ошибочными.

В своей пламенной речи, как бы не в силах сдержать захлестнувшие его эмоции, Лигачев попеременно обращался то к залу, то к самому Ельцину, фамильярно именуя его «Борис».