Эмблема печали

Алексей прошел в уже знакомый директорский кабинет и, устроившись удобно в кресле, закрыл глаза. Он пытался восстановить в памяти, что же произошло час назад. Он хорошо помнил, что лежал с книгой у себя в комнате в общежитии, а Лида, кажется, мыла пол. Компьютер был включен. Потом послышался сигнал экстренного вызова. Он встал с постели. В углу экрана торчала эта глупая желтая корона. На экране надпись: «Ошибка в системном файле. Скорректируйте ситуацию». Это был первый случай, и Алексей сразу не смог понять даже, что произошло. Он вызвал на экран схему последнего действия. По схеме получалось, что сбоя никакого нет. Китайская группа, как это было уже неоднократно, спокойно выехала из Шереметьева, телефонные звонки на этот раз не были нейтрализованы, их заменил элементарный расчет времени. Милиция просто не успевала. По графику, взяв в указанном месте заранее доставленное туда оружие и бронежилеты, китайцы вовремя прибыли на объект. Указанное лицо уничтожено. Автобус, следуя расписанию, направился в аэропорт. После этого картинка застыла. На экране вспыхнула надпись:

— Сбой в программе, не хватает информации для полного завершения работы!

Палец раздраженно ударил по клавише «enter».

— Что-то случилось? — спросила Лида за спиной Алексея.

На экране вспыхнула надпись. Всего три слова. «Ликвидация. Отмена операции». Палец непроизвольно щелкнул по той же клавише. Надпись погасла, опять появилась схема. Но автобуса на схеме больше не было.

— Что? — Лида подошла сзади и через плечо заглянула в экран. — Что происходит?

— Ничего! — сказал Алексей, вдруг сообразив, что он только что собственной рукой взорвал автобус с китайскими боевиками. — Все в порядке. Был небольшой сбой. Нужно будет усовершенствовать программу!

Он, наверное, задремал, сидя в кресле, потому что Сергей, склонившись, потрепал его по плечу и попросил:

— Ну ты, не спи хотя бы.

— Я не сплю! — сказал Алексей и потер ладонями щеки. — Устал немножко!

— Выпьешь? — Сергей достал откуда-то рюмочки и бутылку коньяка.

— Если только у тебя есть стаканчик морковного сока.

— Извини, совсем забыл. Сейчас я попрошу, чтобы принесли. — Он присел к столу и, отдав приказание в селектор, взглянул на Алексея. — Извини, у меня очень мало времени. Придумал ты что-нибудь по нашему делу?

— Можешь все подготовить. Я вылетаю через два дня, — сказал Алексей. — Из Шереметьева.

— А все готово! — сказал Сергей. — Ты можешь сейчас все и забрать. Уже полтора месяца кейс упакованный пылится.

— Только один кейс?

— Ну, коробка еще. Сам понимаешь, плюс к патентной документации, что не проблема, тебе нужно будет провезти мимо таможни два небольших электронных прибора и несколько пакетиков с новыми химическими соединениями.

— Все сделаем! — сказал Алексей. — Но у меня к тебе просьба.

— Слушаю.

Дверь открылась, вошла незнакомая девушка, в руке она держала стакан с морковным соком.

— Хороший у тебя сервис! — принимая стакан, сказал Алексей. — Ты можешь это размножить и расклеить? — Он вынул из внутреннего кармана сложенный аккуратно вчетверо листок и протянул его Сергею.

— Нет проблем! — Сергей взял листок. — Когда тебе нужно?

— Желательно сегодня, — Алексей отхлебнул сок. — И отпечатать и расклеить хорошо бы до вечера.

— Сколько экземпляров?

— Экземпляров двести, я думаю, хватит! В Центральном округе расклеить хорошо бы часов до десяти вечера, а то я до отлета результат не успею получить.

— Знакомое лицо, — разглядывая небольшой предвыборный плакатик и разглаживая его перед собою на столе, сказал Сергей. — Только лучше бы господину кандидату в президенты свою фотографию сюда. Что это, темпера? — Он отнес листочек подальше от глаз и прищурился. — А в общем, неплохо схвачено, профессионально, хороший глаз.

— Нет у меня его фотографии, — устало сказал Алексей, поднимаясь из кресла. — Ну, так ты сделаешь?

— Сделаю! — обещал Сергей. — Не беспокойся. Двести экземпляров будут к вечеру расклеены в Центральном округе. Пойдем, — он услужливо растворил перед Алексеем дверь. — Пойдем, вручу тебе кейс и коробку.

6

Когда за Мирным захлопнулась дверь и по лестнице вниз прогремели его тяжелые шаги, Зяма, облизав вдруг пересохшие от возбуждения губы, сказал:

— Он, наверно, деньги не отдает. Должок!

— Кто не отдает? — вытягивая прибранные с приходом Мирного карты и перетасовывая их, спросил Лысик.

— Да брось! Тебе что велели, в карты играть? — спросил Зяма и выбил из рук Лысика колоду. Карты разлетелись по полу. — Он велел этого достать из шкафа и пытать.

— Правильно! — сказал Абдулла. — Нужно вынуть его, а то он там, наверное, совсем соскучился!

Перебрасываясь короткими матерными словечками, втроем пацаны выволокли связанного по рукам и ногам Петра Петровича из кладовки и, подвинув немного стол, уложили его на полу посредине комнаты. Зяма наклонился и осторожно развязал повязку, после чего вынул кляп.

— Пить хочешь? — спросил он, склоняясь к посеревшему лицу Петра Петровича.

— Развяжите меня, ребята! — тихо отозвался тот. — Прошу вас, не балуйтесь, развяжите!

— Я спросил! — Зяма ударил кулаком в бледное лицо. — Хочешь?