Эмблема печали

— А это… — Он уронил ее руку, и, расслабленная, она чуть не угодила в грязную тарелку. Все-таки он был пьян. — Это Владимир! Мой лучший друг. Между прочим, чемпион по боксу.

Третьего сидящего за столом солдата Маргарите так никто и не представил. Третий солдат, похоже, вообще ничего не пил и был трезв. Только фиолетовые круги под глазами указывали на сильное похмелье, которое он зачем-то желал пережить всухую. Зло глянув на женщину, он схватил стакан с томатным соком так, будто Маргарита могла этот стакан у него отнять, и тут же единым залпом осушил наполовину.

— Вам пришлось нелегко, я знаю! — сказал Владимир. На глаза его наворачивались слезы. Он, так же как и Святослав, потянулся за женской рукой. — У нас было оружие. Мы мужчины. — Так и не завладев спрятавшейся под скатерть рукой, он грудью напирал на стол. — Мы можем биться, мы можем постоять за себя и за вас. — Он глянул на своего приятеля и повторил громче: — Мы можем биться? — Святослав послушно покивал. — Вот, мы можем! А вы, слабая женщина… — Он плеснул себе в рюмку водки и сразу выпил. — Вы жертва насилия!

— Прекрати! — сказал Святослав. — Не надо, Вова!

— А что я такого сказал?

— Ты гадишь языком, понял? — Святослав тоже выпил. — Гадишь!

Вокруг губ третьего безымянного дембеля остался красный след томатного сока. Маргарита смотрела на этот след как завороженная и не могла оторваться. Она хотела встать, хотела кинуться к выходу, но, как иногда бывало, не могла даже шевельнуться.

— Хотите соку? — безымянный протянул ей свой грязный полупустой стакан.

Музыка опять смолкла, и крик Маргариты заставил повернуться почти все головы отдыхающих за столиками посетителей.

— Нет! Не хочу!

Вместо того чтобы вскочить, она схватила край скатерти и судорожно потянула на себя. Непонятно как, но ей почти удалось выбросить из головы все случившееся в поезде, но теперь близкое прошлое неожиданно всплыло. Маргарита почти обезумела.

— Простите нас… — сказал Святослав и, сразу обернувшись к своему приятелю, добавил, изменив интонацию: — Что, гад, добился?! Очень откровенно! Сильно! Телок можешь на мясокомбинате глушить!

Рука нетрезвого дембеля потянулась к пустому графину, но не дотянулась, пальцы крепко сцепились на горлышке полной тары, стоящей ближе. Следующим движением Владимир, не поднимаясь со своего места, рубанул графином о край столика. Во все стороны полетели осколки, и в воздухе завоняло разбрызганной водкой. Засияла огромная хрустальная «розочка» в руке дембеля.

Маргарита хотела вскочить, хотела закричать, но слова застряли у нее в горле. Стеклянная «розочка» дернулась рядом с ее лицом и задела щеку. Маргарита потрогала щеку пальцем. Кровь.

— Пистолет его где? — спросили беззвучно губы, перепачканные томатным соком. — Где его именной?

Третий, безымянный, дембель отодвинулся вместе со стулом и сказал, не крикнул, а просто громко скомандовал:

— Смирно! Смирно, рядовой Власенко!

Уловив краем уха за музыкой какой-то нехороший стеклянный звон и ощутив неладное, Алексей посмотрел через зал, но за танцующими парами не смог увидеть распоясавшихся солдат.

— Пойдем отсюда? — сказал он. Он надорвал банковскую упаковку и вытянул одну банкноту. — Пойдем!

— Нет, давай еще посидим, — сказала Лида. — Ты расскажи мне поподробнее, кто же такие эти хеккеры?

— Каста! Если хочешь, движение электронных хиппи. Они начинали еще в пятидесятых. В основном паразитировали на международных телефонных линиях. Высшим пилотажем считалось позвонить из Нью-Йорка в Нью-Йорк через Токио и при этом не заплатить ни цента!

— А сегодня?

— Сегодня при помощи хорошего компьютера можно сделать значительно больше…

— Больше, чем ядерная бомба?

— При желании — да. Больше. Только у настоящего хеккера такого желания возникнуть не может. Ты же знаешь хиппи, они миролюбивы.

8

С удивлением Лида поворачивала голову, разглядывая вдруг совершенно изменившийся зал. Алексей был прав, когда сказал, что пора уходить. Оказалось, что ресторан был накачан спиртным под завязку, и при первой же искре все это спиртное взорвалось. Забурлили невнятные громкие голоса, посыпались удары кулаков. Не принимали участия в драке только человек пять азербайджанцев. Как только раздались крики и на пол полетели осколки, азербайджанцы поднялись из-за двух своих столиков, расплатились и быстро покинули ресторан. Проследив за ними глазами, Алексей увидел сквозь витрину, как они сели в две иномарки и уехали.

«Серьезные ребята, — отметил он про себя. — Не принимают участия в случайных разборках. Интересно, для каких разборок они появились здесь, в провинции?»

— Смирно! — кричал безымянный дембель и бил ладонью по столу. — Смирно!

— Не трогайте девушку! — громыхнул раскатистый бас из-за соседнего столика.

И тут же другой мужской голос возразил:

— А чего это ты, Игнатий, в чужую жизнь лезешь? Его баба, пусть, если хочет, трогает. Когда зарежет, милиция разберется, за что он ее пырнул.

— Я лезу?! А ты не лезешь?! — Обладатель баса был уже на взводе. — Софью Марковну кто в школьном спортзале трахал, я, что ли?

— Это когда?

— В прошлое воскресенье после урока каратэ. Забыл?