Эмиль и трое близнецов

Скажи своему отцу, что я благодарю его за предложение выслать мне деньги на дорогу. Но не надо. Ведь у меня еще с тех пор лежат семьсот марок. А на триста я купил, как мы договорились, маме электросушилку и шубу. И, знаешь, эта шуба выглядит еще совсем как новая. Мама очень бережно носит вещи. А еще моя мама просит узнать у твоей мамы, надо ли мне взять с собой постельное белье. И сколько полотенец? И еще вот что: поедете ли вы тоже в бесплацкартном вагоне? А то мы окажемся не вместе. Ведь плацкартные места стоят куда дороже, хотя быстрее от этого все равно не доедешь. Когда мы будем жить в твоем доме, ты мне подробно расскажешь про съемки фильма о сыщиках. Надеюсь, что скоро мы его увидим на экране. Может, даже все вместе!

Сердечный привет от мамы и от меня тебе и твоим родителям, и еще раз огромное спасибо!

Я так рад! Пароль «Эмиль».

Всегда твой

Эмиль Тышбайн.

Глава третья

ЭМИЛЬ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ

Тяжелые дни и часы, если их ждешь, приближаются с быстротой урагана, налетают как черные тучи, которые ветер гонит по небу.

А хорошие дни подойти не спешат. Словно год — это лабиринт, в котором они заблудились и пути к нам найти не могут.

И все же в одно прекрасное утро начинаются летние каникулы. Просыпаешься рано, как обычно, и уже готов вскочить с постели, но тут вдруг вспоминаешь: каникулы! И не надо идти в школу! Лениво поворачиваешься к стенке и снова закрываешь глаза.

Каникулы! Это звучит, как две порции мороженого со взбитыми сливками. А тут еще летние каникулы!

Ты отрываешь голову от подушки, глядишь в окно и видишь: солнце сияет, небо голубое. Ореховое дерево перед домом не шелохнется; оно будто стало на цыпочки, чтобы заглянуть к тебе. На душе у тебя весело и легко, и, если бы не лень, ты на радостях подпрыгнул бы до потолка.

И вдруг ты вскакиваешь как ужаленный. Ведь ты же уезжаешь! И чемодан еще не уложен!

Босиком — не искать же тапочки! — вылетаешь в коридор и кричишь:

— Ма-а, который час?

И вот Эмиль уже идет по перрону. Мать держит его за руку. Старшина Йешке, специально ради этого случая отпросившийся с дежурства, несет его чемодан и пакет с бутербродами. Из деликатности он отстает на несколько шагов.

— Пиши мне через день! — сказала фрау Тышбайн. — Не заплывать далеко ты мне уже обещал… Но все же я буду волноваться. Столько мальчишек вместе! Разве предугадаешь, что может случиться!

— Все будет в порядке! — сказал Эмиль. — Ты же знаешь, если я что-нибудь обещаю, то всегда держу слово. Но вот за тебя я буду беспокоиться. Как ты проведешь это время без меня?

— Мне ведь надо работать. А если выйдет свободная минутка, пойду погулять. По воскресеньям мы с Йешке будем уезжать за город. Конечно, если только он будет не на дежурстве. А если он будет занят, я буду чинить белье. Несколько пододеяльников уже совсем порвались. Или напишу тебе длинное-предлинное письмо. Идет?

— Пиши почаще, прошу тебя, — сказал Эмиль и сдавил мамину руку. — А если что случится, ты тут же пошлешь мне телеграмму. И я сразу приеду.

— Да что может случиться? — спросила фрау Тышбайн.

— Этого нельзя знать заранее. Но если я тебе понадоблюсь, я немедленно приеду. Поезда не будет — я пешком дойду. Я ведь уже не маленький. Ты этого не забывай. Я не хочу, чтобы ты от меня скрывала свои заботы…

Фрау Тышбайн с испугом посмотрела на Эмиля:

— Да что я от тебя скрываю?

Оба молчали и не сводили взгляда с блестящих рельсов.

— Да я это так, вообще, — сказал наконец мальчик. — Сегодня вечером, как только доедем до места, я напишу тебе открытку. Но ты ее получишь, наверное, не раньше послезавтра. Кто знает, часто ли там, на побережье, вынимают почту из ящиков.

— А я тебе напишу, как только вернусь домой, — сказала мама. — Чтобы ты поскорее получил от меня весточку. Чтобы тебе не было одиноко.

Но вот показался берлинский поезд. Как только он остановился, старшина Йешке кинулся в купе, занял место у окна, бережно положил чемодан Эмиля на полку и подождал, пока, мальчик не войдет в вагон.

— Огромное спасибо, — сказал Эмиль. — Ты очень добр ко мне.

Йешке мотнул головой:

— Не о чем говорить, мой мальчик.