Эмма

— Я, кстати, имел в виду заметить, сэр, — вставил Фрэнк Черчилл, — чем в особенности предпочтительна таковая замена, так это тем, что она практически устраняет опасность простудиться — в этом смысле «Корона» много надежнее Рэндалса. В рассуждении этого один только мистер Перри может иметь основания сожалеть о перемещении в «Корону».

— Сударь, — в некоторой запальчивости произнес мистер Вудхаус, — вы глубоко заблуждаетесь, ежели принимаете мистера Перри за подобного сорта личность. Мистер Перри теряет всякий покой, когда кому-нибудь из нас случается захворать. А кроме того, мне непонятно, почему зала в «Короне» надежней, нежели гостиная в доме вашего батюшки.

— По той именно причине, сэр, что она больше. Нам не для чего будет отворять окна — ни разу за весь вечер, — а все беды, сэр, как вам прекрасно известно, и проистекают от злостного обыкновения открывать окна и впускать к разгоряченным телам холодный воздух.

— Отворять окна? Но, мистер Черчилл, кому же в голову взбредет отворять окна в Рэндалсе? Кто способен на такое безрассудство? В жизни не слыхал ничего подобного! Танцевать с раскрытыми окнами? Никогда ваш отец и миссис Уэстон — в девичестве бедная мисс Тейлор — не потерпят такого, я уверен…

— А, сэр, — но то-то и оно, что иной может подчас по молодости и неразумению шмыгнуть незамеченным за штору и распахнуть окно настежь. Мне самому часто случалось наблюдать.

— Да что вы, сударь?.. Ну и ну! Никогда бы не предположил! Впрочем, живя, как я, вдали от света, недолго поразиться тому, что слышишь… Однако это и впрямь меняет дело — так что, пожалуй, когда мы обсудим все «за» и «против»… только тут надобно основательно подумать. Такие вещи не решаются наспех. Ежели мистер и миссис Уэстон любезно согласятся как-нибудь утречком посетить меня, то можно будет потолковать — посмотреть, как это лучше уладить.

— Да, сэр, но я, к несчастью, ограничен временем…

— Ах, времени сколько угодно, — перебила его Эмма, — все-все успеем оговорить! Спешить нет ни малейшей надобности. Ежели порешите на «Короне», папа, то это будет как нельзя удобнее для наших лошадей. Оттуда до нашей конюшни рукой подать.

— Справедливо, душа моя. Это важное соображение. Джеймс, правда, не имеет привычки жаловаться, но все равно лошадей надлежит по возможности беречь. Быть бы только уверенным, что комнаты хорошенько проветрят… да можно ли положиться в этом на миссис Стоукс? Сомневаюсь. Не знаю я ее — даже в лицо.

— За такого рода вещи, сэр, я могу смело поручиться, потому что ими займется миссис Уэстон. Она вызвалась всем руководить.

— Видите, папенька? Теперь вы должны быть покойны. Наша дорогая миссис Уэстон! А она — сама предусмотрительность. Помните, что сказал еще давным-давно мистер Перри, когда я болела корью? «Раз мисс Тейлор взялась следить, чтобы мисс Эмма была тепло укрыта, значит, вам нечего бояться, сэр». Сколько раз приводили вы эти его слова как свидетельство ее достоинств!

— Да, верно. Именно так и сказал мистер Перри. Могу ли я забыть? Бедная ты моя девочка! Натерпелась ты от кори — то есть могла бы натерпеться, если б не бесконечное внимание со стороны Перри. Целую неделю приходил тебя проведать по четыре раза в день. Он с самого начала говорил, что это легкая форма кори, чем очень нас успокоил, но вообще это тяжкий недуг. Надеюсь, когда у бедняжки Изабеллы малыши начнут болеть корью, она пошлет за Перри.

— Отец мой и миссис Уэстон сейчас в «Короне», — сказал Фрэнк Черчилл. — Обследуют возможности помещения. Я оставил их и поспешил в Хартфилд узнать ваше мнение, надеясь также, что вы не откажетесь присоединиться к ним и помочь советом на месте. Они просили передать, что это их общая просьба. Вы бы их очень обязали, если б позволили мне проводить вас туда. Без вас им не справиться.

Эмма с живейшим удовольствием откликнулась на призыв принять участие в таком совещании, и, напутствуемая увереньем своего батюшки, что он все это в ее отсутствие взвесит, она без промедления отправилась с молодым человеком в трактир «Корона». Мистер и миссис Уэстон были там, оба занятые делом, оба им увлеченные, но по-разному: ее кое-что обескураживало, его все приводило в восторг; они очень обрадовались приходу Эммы и возможности послушать, что она скажет.

— Эмма, — обратилась к ней миссис Уэстон, — обои в худшем состоянии, чем я думала. Взгляните, какая страшная грязь местами, а панели невообразимо обшарпаны и пожелтели…

— Радость моя, вы чересчур разборчивы, — возразил ее супруг. — Ну, какое это имеет значение? При свечах ничего не будет заметно. Чистота будет при свечах — не хуже, чем в Рэндалсе. Мы, когда собираемся вечером на вист, ничего этого не видим.

Здесь дамы, может статься, обменялись взглядами, в которых читалось: «Мужчины вообще не различают, где чистота, где грязь»; мужчины же, вероятно, подумали, каждый про себя: «Вечно женщин занимает всяческая чепуха, придумывают они себе заботы».