Эмоциональная жизнь мозга

После этого открытия ученые уже были вне конкуренции, рьяно присваивая определенные функции конкретным частям мозга, как будто тот находился на разделочной доске. Благодаря немецкому неврологу Корбиниану Бродману, чьи исследования, проведенные на мозге трупов, выявили структурно-функциональные отношения для пятидесяти двух различных областей, у нас теперь есть поля Бродмана с первого (часть соматосенсорной коры, которая обрабатывает тактильные ощущения от определенных точек на коже) по пятьдесят второе (параинсулярная область, в которой встречаются передняя и центральная доли). У меня есть слабость к десятому полю Бродмана, расположенному в самой передней части префронтальной коры, которое увеличилось в размере в процессе эволюции и, похоже, позволяет нам быть многозадачными. Ни одна область мозга еще не была так изучена, как соматосенсорная кора. Эта полоса коры расположена, грубо говоря, на поверхности мозга, от уха до уха; левая соматосенсорная кора получает сигналы из правой стороны мозга, а правая соматосенсорная кора – из левой. Но она не является одной большой недифференцированной воспринимающей областью. Каждая часть тела соотносится для обработки с определенной точкой на соматосенсорной коре. В результате соматосенсорная кора является, по существу, картой тела – но такой, которая вызвала бы у составителей Google-карт сердечный приступ. В ходе экспериментов в 40-50-х годах прошлого века канадский нейрохирург Уайлдер Пенфилд обнаружил, насколько эта карта странная. Пенфилд выполнял операции на мозге – обычно для того, чтобы излечить эпилепсию. Но перед каждой операцией он совершал исследование. Используя мягкий электрический шок, Пенфилд стимулировал одну точку за другой на открытой соматосенсорной коре (в мозге нет чувствительных рецепторов, и потому он не ощущает несильные удары током), каждый раз спрашивая находящегося в сознании пациента, что тот чувствует. Пациенты были, если можно так сказать, шокированы: когда Пенфилд подвергал возбуждению их соматосенсорную кору, они чувствовали прикосновение к щеке, лбу, руке, ноге или другой части тела. На самом деле все, что он делал, – приводил в действие нейроны при помощи ударов током. Для пациента это было неотличимо от приведения в действие тех же нейронов при реакции на настоящий физический раздражитель, отправленный из какой-либо части тела. Таким образом Пенфилд смог «составить карту» соматосенсорной коры, соотнеся каждую точку с соответствующей частью тела.

И тогда он обнаружил, что у картографического анатома, оказывается, есть чувство юмора. Несмотря на то что ладонь находится ниже плеча, ладонь соматосенсорной коры – то есть область коры, которая получает сигналы из ладони, – примыкает к области, которая получает сигналы, идущие от лица. Соматосенсорное представительство гениталий располагается прямо под представительством стоп. Масштаб также не совпадает: по сравнению с соматосенсорным представительством губ торс и икры ног просто карликовые, тогда как ладони и пальцы огромны по сравнению с лилипутскими плечами и спиной. Причина этого такова: чем больше пространства коры занимает часть тела, тем она чувствительнее. Кончик языка, который занимает обширный участок на соматосенсорной коре, может чувствовать края передних зубов, а обратная сторона ладоней, у которых небольшое соматосенсорное представительство, на это не способна.

В результате открытий Бродмана, Пенфилда и других ученых большую часть XX века в неврологии придерживались следующего мнения: структурно-функциональные отношения постоянно связаны между собой от рождения. Данная точка зрения была закреплена заявлением великого испанского нейроанатома Рамона-и-Кахаля, который в 1913 году назвал мозг взрослого человека «фиксированным, окончательным, неизменным».

Вера в эту статичность была перенесена на идею о том, что определенные шаблоны активности мозга также должны быть связаны, и если они не совершенно неизменны, то как минимум постоянны. Исходя из этой точки зрения, психические заболевания, такие как депрессия, могут быть вызваны недостаточной активностью префронтальной коры и чрезмерной активностью амигдалы, а лежащая в основе этого биология так же постоянна, как отпечатки пальцев. Чтобы внести ясность, стоит сказать, что неврологи на протяжении десятилетий знали, что мозг взрослого человека способен изменяться на клеточном уровне, чтобы кодировать новые явления и навыки посредством укрепления соединений между нейронами, но это было изменение на розничном уровне, так сказать. Перемены на оптовом, массовом уровне – любые изменения в структурно-функциональных отношениях, отображенных на впечатляющей мозговой карте, – считались невозможными.

Видеть гром, слышать молнию