Эмоциональный шантаж

Не выношу, когда он на меня обижается. Когда я сказала, что не ожидала провести выходные за покраской коттеджа, Фрэнк покачал головой и вышел на крыльцо. Я пошла следом и услышала от него, что он не может поверить в мою испорченность и инфантильность. Я испугалась, и достаточно сильно. Поэтому вошла в дом, переоделась в старую одежду и взяла кисть. Только тогда он улыбнулся, обнял меня, и я снова почувствовала себя нормально.

Нет ничего плохого в том, чтобы желать одобрения или даже попросить о нем. Но люди, зависящие от одобрения, нуждаются в постоянной поддержке, и если ее не получают, то считают, что потерпели неудачу. Они верят, что поступили неправильно, если не услышали одобрения, их чувство безопасности почти полностью зависит от внешней оценки. Лозунг человека, зависящего от одобрения, звучит так: «Если я не получаю одобрения, я делаю что-то неправильное» или так, что еще хуже: «Если я не получаю одобрения, со мной что-то не в порядке».

Рассказ Сары о том, какой подавленной она себя чувствовала, когда Фрэнк был ею недоволен, указывает на непреодолимую тягу к одобрению и ужас перед тем, что может случиться, если она его не получит. Этот ужас строго тождественен детским страхам, когда последствия недовольства кажутся катастрофическими. «Я сделала что-то, что не понравилось папе (или маме). Папа недоволен мной. Папа больше меня не любит. Может быть, он хочет от меня избавиться. Я останусь одна и умру».

Сара обнаружила, что ее стремление связывать одобрение с выживанием идет не столько от родителей, сколько от бабушки, которая ухаживала за ней, пока те были на работе.

Господи, бабушка действительно внушала ужас! Она жила этажом ниже, в квартире, которую купили для нее родители, и туда я шла каждый день после школы. Бабушка всегда критиковала меня: говорила, что я слишком шумная и ленивая. Она сказала, что Бог не любит ленивых девочек, и иногда их отсылают прочь. Не думаю, что она хотела казаться злой, и, по-моему, когда она сама была маленькой, кто-то говорил ей что-нибудь подобное. Но меня это жутко пугало. Она научила меня стишку, который я, наверное, никогда не забуду. «Хорошо, лучше, еще лучше. Никогда не останавливайся, пока хорошее не станет лучше, а лучшеееще лучше».

Сара многое узнала от своей бабушки, которую обожала и с которой провела много времени в формирующие черты характера годы. Одни уроки пошли ей на пользу, другие — не совсем. Она вспомнила: если вела себя так, что получала одобрение бабушки, то была хорошей девочкой, а значит, чувствовала себя в безопасности. Но она также поняла: что бы она тогда ни делала, для стремящейся к совершенствованию бабушки всегда было мало, и неуловимое «еще лучше» всегда витало над ней.

Чувства, которые Сара испытывала в отношениях с Фрэнком: стремление доставить удовольствие и страх перед его неодобрением, которые, казалось, существовали вне ее, — знакомы всем людям, зависящим от одобрения. Это верный признак того, что кто-то надавил на болевую точку.

В детском возрасте нам требуется одобрение всемогущих взрослых, которые о нас заботятся, и признаки этой потребности могут преследовать нас очень долгое время после того, как мы сами научимся заботиться о себе. В доме, где выросла Сара, любовь давалась и отбиралась в зависимости от поведения, и у девочки выработалась постоянная потребность в чьем-нибудь одобрении. Фрэнк использовал эту потребность, когда придерживал похвалу и любовь. Сара понимала, что не может все время его радовать, но полагала, что должна к этому стремиться.

Сара концентрировалась на одобрении Фрэнка. Мэри, пытавшаяся противостоять давлению мужа после того, как узнала, что он ей изменяет, обнаружила, что ее заботит другой вопрос: «Что подумают люди?»