Эндер в изгнании

Сэл Менах так долго пялился в микроскоп на инопланетную плесень, что у него разболелись шея и спина. «Если так пойдет дальше, я до тридцати пяти заработаю горб, как у старика».

Впрочем, работай он в поле – разрыхлял бы почву, не давал бы вьющимся сорнякам взбираться по стеблям кукурузы и загораживать солнце, – его ждала бы та же участь. И там его спина тоже согнулась бы в три погибели, а кожа стала бы коричневой. Под местным жгучим солнцем различия между земными расами почти стерлись. Сэлу это представлялось чем-то вроде образа будущего, в котором ему виделось, как колонисты, набранные со всей Земли, породнились между собой, так что через три поколения – а то и два – исчезнет сама концепция расы или национальности. Все эти хирурги, геологи, ксенобиологи и климатологи, а также военные летчики, уничтожавшие некогда владевшего этим миром врага, – всем им теперь предстояла мирная жизнь.

И все же на каждой планете-колонии у людей будет своя неповторимая внешность и свой акцент общефлотского языка, который, в сущности, тот же английский, только с некоторыми изменениями в написании слов. По мере того как колонисты начнут перемещаться между планетами, возникнут новые различия. А Земля между тем по-прежнему будет домом для всех старых языков, этносов и национальностей, так что различие между колонистами и землянами станет все более и более выраженным и важным.

«Не моя проблема, – подумал Сэл. – Я могу заглянуть в будущее, это каждый может; но здесь, на планете, названной Шекспир, не будет никакого будущего, если я не сумею найти способ искоренить эту плесень, уничтожающую земные злаки. Да как вообще здесь могла возникнуть плесень, специфически поражающая травы, когда земные травы, в том числе и злаки, не имеют здесь генетического аналога?»

Вошла Афрайма с образцами из опытного сада и теплицы. В этом была своя ирония: все эти высокие фермерские технологии, сельхозоборудование, доставленные сюда истребителями, прятавшимися в брюхе межзвездного транспортника… И если что-то сломается – целых пятьдесят лет не будет ни запчастей, ни замены. Может быть, сорока – если новый межзвездный двигатель действительно умеет гнать корабль с колонистами быстрее. Но все равно к тому времени, как корабль сюда доберется, он может обнаружить колонистов в лесах, копающих корешки и напрочь утративших какие-либо технологии.

«Или наоборот – удача мне улыбнется, и я сумею адаптировать и приспособить наши злаки к местным условиям, и тогда у нас появится избыток пищи, которого хватит на то, чтобы у людей освободилось время для развития технологической инфраструктуры.

Мы прибыли сюда с чрезвычайно продвинутыми технологиями – и без средств для их поддержки. Если потерпим крах, нам откроется путь вниз».

– Посмотри, – сказала Афрайма.

Сэл послушно оторвался от своего микроскопа и заглянул в ее:

– Угу. Это что?

– А что ты видишь? – спросила она.

– Давай не будем играть в угадайку.

– Я прошу независимого подтверждения и поэтому ничего не могу тебе сказать.

Значит, это нечто важное. Он присмотрелся внимательнее:

– Это часть листа кукурузы. Он взят из стерильной секции, потому что на нем ни следа плесени.

– Он не из стерильной секции, – возразила она. – Из секции Дэ-четыре.

Сэл испытал такое облегчение, что был готов заплакать; и в то же время он разозлился. Через мгновение злость победила.

– Ты ошибаешься, – резко сказал он. – Ты перепутала образцы.

– Я тоже так подумала, – ответила Афрайма. – Поэтому вернулась в секцию Дэ-четыре и взяла там новый образец. И еще раз. Сейчас перед тобой результат третьей проверки.

– Вариант Дэ-четыре легко подготовить из местных материалов… Афрайма, мы это сделали!

– Я пока даже не проверила, работает ли это с амарантом.

– Это было бы слишком большой удачей.

– Или благословением. Ты когда-нибудь думал, что Бог может желать нам успеха на этой планете?

– Он мог бы уничтожить эту плесень до того, как мы здесь очутились, – заметил Сэл.

– Нет, все верно: прояви недовольство Его подарком, и Бог рассердится.

Она над ним подшучивала, но в ее словах была своя правда. Афрайма была верующей еврейкой: при голосовании о семейных парах она взяла себе новое имя, на иврите означающее «фертильная», – надеялась, что это каким-то образом сподвигнет Бога обеспечить ей мужа-еврея. Вместо того губернатор просто назначил ее помощником единственного еврея-ортодокса среди колонистов. Губернатор Колмогоров уважал религию. Так же как и Сэл.

Он просто не был уверен, что Бог знает это место. А что, если Библия совершенно права насчет сотворения конкретных Солнца, Луны и Земли – и только это и было всей сотворенной Богом Вселенной? Что, если планеты вроде вот этой были творением иных богов – с шестью ногами, трехсторонней симметрией, или чем там еще, – подобных местным формам жизни, которых Сэл называл «родными».

Вскоре они вернулись в лабораторию с обработанными образцами амаранта.

– Итак, дело в шляпе – для начала в любом случае неплохо.

– Но его так долго синтезировать, – заметила Афрайма.