Эндер в изгнании

– Если бы мы только могли с ними поговорить! Я читал о конкистадорах – у нас, майя, были веские причины попытаться их понять. Колумб писал о туземцах, что «у них нет языка», – просто потому, что ни один из языков не был известен испанцам и их переводчикам.

– Но у жукеров вообще не было языка.

– А может, мы так думаем.

– На их кораблях не было устройств связи. Ничего такого, что могло передавать голос или изображение. Потому что в этом не было нужды. Обмен памятью, прямая передача ощущений. Каков бы ни был механизм, он был лучше, чем любой язык, – но, с другой стороны, и хуже, потому что у них не было способа с нами поговорить.

– Так кто был нем? – спросил По. – Мы или они?

– Мы все были немы. И все были глухи.

– Много бы я дал за то, чтобы заполучить живым хотя бы одного.

– Жукер не может существовать один, – сказал Сэл. – Они жили ульями. Нужны сотни, а то и тысячи, чтобы образовался разум.

– Или нет? – спросил По. – Могло быть так, что только королева была разумной. Ведь иначе – почему они все погибли со смертью королев?

– Королева могла быть ядром, центром нейронной сети, и потому-то они и погибли вместе с ней. Но до тех пор каждый из них был отдельной личностью.

– Как я и сказал, хотелось бы заполучить живым хоть одного – чтобы мы могли узнать что-то наверняка, а не гадать по нескольким препарированным телам.

Сэл молча возрадовался, что новое поколение колонии породило на свет по крайней мере одного человека с научным складом мышления.

– У нас их сохранилось больше, чем в любой другой колонии. Здесь так мало падальщиков, что трупы смогли пролежать достаточно долго, чтобы мы успели высадиться на планету и заморозить некоторых из них. Нам, правда, удалось изучить только структуру тел обычных жукеров.

– Не королев.

– Трагедия моей жизни, – сказал Сэл.

– Правда? Больше всего ты жалеешь об этом?

Сэл не ответил.

– Прости, – промолвил По.

– Нет, все в порядке. Я просто раздумывал над твоим вопросом. О чем я больше всего жалею? Однако вопрос. Разве могу я жалеть об оставленном на Земле, если я покинул ее, чтобы спасти? А то, что я оказался здесь, позволило мне осуществить такое, о чем другие ученые могут только мечтать. Я уже смог дать название более чем пяти тысячам видов и предложить рудиментарную систему классификации всей местной биоты. Больше, чем на любой другой планете жукеров.

– Почему?

– Потому что жукеры обдирали эти планеты, а потом разводили там лишь ограниченный набор своей флоры и фауны. Это единственное место, где жизнь развивалась самостоятельно. Единственное, где царит полный бардак. Жукеры приносили с собой в колонии около тысячи видов. А их родной мир, который мог бы похвастаться большим разнообразием, уничтожен.

– Значит, ты не сожалеешь, что прилетел сюда?

– Ну конечно сожалею, – сказал Сэл. – И я рад здесь оказаться. Мне жаль только, что я старая развалина. Зато пока еще жив. Так что все мои сожаления уравновешиваются какими-то радостями. В среднем получается, что сожалеть мне не о чем. Но также я ни на йоту не счастлив. Идеальный баланс. В среднем я вообще ничего не чувствую. Думаю, я просто не существую.

– Отец говорит, что, если ты получаешь абсурдные результаты, тогда ты не ученый, а философ.

– Но мои результаты не абсурдны.

– Ты действительно существуешь. Я тебя вижу, я тебя слышу.

– С генетической точки зрения, По, меня нет. Я существую отдельно от реки жизни.

– Так ты решил мерить жизнь по единственному критерию, который позволяет тебе объявить считать ее не бессмысленной?

Сэл рассмеялся:

– Да уж, ты определенно сын своей матери.

– Не отца?

– Разумеется, ты сын своих родителей. Но именно твоя мать не терпит пустопорожней болтовни, когда несут пургу.

– Кстати, раз ты об этом заговорил… Я ведь никогда не видел пурги!

Теперь, когда на подлете к Шекспиру корабль стремительно замедлялся, экипаж стал гораздо загруженнее. Первым делом нужно было осуществить стыковку с транспортным кораблем, который доставил сюда боевой флот сорок лет назад. Поскольку на нем не было запасов на обратный перелет, корабль разместили прямо над колонией на геосинхронной орбите в качестве огромного спутника. Солнечной энергии хватало, чтобы питать компьютеры и системы связи в течение последних десятилетий.

Члены первого экипажа транспортника, впоследствии ставшие колонистами, для высадки воспользовались боевыми кораблями – припасы и оборудование для первых лет колонии были укомплектованы так, чтобы все это можно было перевезти на судах, каждое из которых было оборудовано ансиблем. Но корабли могли сделать лишь один рейс – они не были предназначены для старта с поверхности и не могли уже покинуть планету.

Команде адмирала Моргана предстояло провести техническое обслуживание и переоборудование транспортника. «Леденец» нес с собой новые метеорологические спутники и спутники, которые планировалось разместить на геосинхронной орбите планеты. Затем старый транспортник получит капитана и команду и отправится в путь – не к Эросу, к другой колонии.