Эндер Виггин (сборник)

— Вам придется очиститься. Это займет где-то неделю, и потом вас допустят на Ататуа…

— Боги терпеть не могут грязных ног, им щекотно! — вскричал муж Грейс, громко гогоча. — Вот почему Ататуа назван Островом Смеющихся Богов!

Питер заерзал на месте.

— Тебе не нравятся шутки моего мужа? — спросила Грейс.

— Да нет, просто мне кажется… ну, я хочу сказать… я не понимаю их, вот и все.

— Это потому, что на самом деле они не очень остроумны, — объяснила Грейс. — Но мой муж шутит и смеется, чтобы подавить свое чувство гнева и не убить вас голыми руками.

У Ванму перехватило дыхание, ибо она поняла, что Грейс не лжет; она подсознательно чувствовала гнев, таящийся за хохотом великана-самоанца, просто не отдавала себе в этом отчета. Взглянув на его раздувшиеся огромные руки, она осознала, что муж Грейс может разорвать ее на части и даже глазом не моргнет.

— Вы угрожаете нам? — поинтересовался Питер, ведя себя несколько более воинственно, чем хотелось бы Ванму.

— Напротив! — воскликнула Грейс. — Я же сказала, мой, муж не даст прорваться своему гневу, хотя вы ведете себя очень нагло и святотатственно. Вы пытались попасть на Ататуа, а сами даже не позаботились узнать, чем это чревато. Вы бы прибыли туда, не пройдя должных ритуалов очищения, вас туда никто не звал — вы бы навлекли несмываемый позор на нас. Так что мне кажется, мой муж вполне справляется с собой, если до сих пор не смыл это оскорбление кровью.

— Мы не знали… — прошептала Ванму.

— ОН знал, — показала на Питера Грейс. — Потому что его уши слышат все.

Питер вспыхнул.

— Я слышу только то, что мне говорит Джейн, — пробормотал он, — но слышать то, о чем она забывает сказать, я не могу.

— Так, значит… вас вели. Аимаина прав, вы и в самом деле служите высшей сущности. Добровольно ли? Или же вас принудили?

— Дурацкий вопрос, мама, — в очередной раз рыгнув, встряла дочь. — Если их и в самом деле принудили, неужели они скажут тебе об этом?

— Молчание тоже умеет говорить, — ответила Грейс, — ты бы сама это поняла, если б позаботилась подняться и взглянуть на эти лица, на этих лживых пришельцев с других планет.

— Она вовсе не высшая сущность, — заговорила Ванму. — Она не то, чем вы ее считаете. Она не бог и не богиня. Хотя ей многое доступно, и она много знает. Однако она не всемогуща и всего на свете знать не может. Иногда она ошибается, и нельзя сказать, что она все время поступает по справедливости, поэтому мы не можем отнести ее к богам. Она не совершенна.

Грейс покачала головой:

— Я имела в виду не какого-то платонического бога, некий эфемерный абсолют, который нельзя понять, а можно только принять. И не парадоксальное существо, чье существование постоянно опровергается его же не-существованием. Ваша высшая сущность, эта серьга с камнем, которая словно клоп присосалась к уху твоего друга — хотя кто из кого высасывает жизнь, это еще вопрос, — может быть богом в том смысле, который мы, самоанцы, вкладываем в это слово. А вы — ее слуги-герои. Насколько я понимаю, вы можете быть ее воплощениями.

— Но вы же ученый, — удивилась Ванму. — Мой учитель Хань Фэй-цзы недавно открыл, что на нашей планете мы считали богом обыкновенный синдром, манию, генетически введенную в наше тело, чтобы подчинить нас и…

— То, что ТВОИ боги не существовали, вовсе не значит, что и МОИ не существуют, — возразила Грейс.

— Да ее путь сюда был выстлан мертвыми богами! — снова оглушительно расхохотался муж Грейс. Только на этот раз Ванму знала, что скрывается за его смехом, и этот смех наполнил ее страхом.

Грейс положила ей на плечо свою гигантскую тяжелую руку.

— Не волнуйся, — тихо произнесла она. — Мой муж — цивилизованный человек, в своей жизни он никого пальцем не тронул.

— Но это вовсе не означает, что я не пытался! — взвыл он. — Да шутка это, шутка!

Самоанец чуть ли не рыдал от смеха.