Энеолит СССР

Такова в общих чертах краткая история открытия и полевого изучения памятников древнейших раннеземледельческих культур Закавказья и Северо-Восточного Кавказа. Открытие и первые итоги раскопок этих памятников, надо сказать, сразу же привлекли к себе серьезное внимание и вызвали широкий интерес исследователей не только в нашей стране, но и за рубежом.

Введение в научный оборот материалов отдельных раннеземледельческих поселений представляло собой не просто их публикацию; оно сопровождалось серьезными попытками культурно-исторической интерпретации данных памятников, в частности осмыслением характера представленной ими культуры (или культур), определением ее (или их) ареала. Полученные для некоторых поселений Азербайджана и Грузии радиокарбонные даты позволили поставить и решать вопросы хронологизации древнейшей оседло-земледельческой культуры Закавказья. Наличие в ряде комплексов образцов расписной керамики и глиняной антропоморфной пластики способствовало как уточнению датировки культуры в целом и отдельных групп ее памятников в частности, так и установлению характера и путей осуществления связей раннеземледельческих общин Южного Кавказа с племенами сопредельных областей Передней Азии.

На отдельных раннеземледельческих памятниках Закавказья, в частности на поселении Арухло I в Грузии, были проведены специальные работы с целью исследования палеогеографии края, а также древнейших ирригационных сооружений (Чубинишвили Т.Н., Челидзе Л.М. и др., 1973, с. 13–15;

Мацхонашвили К.Г., 1979, с. 32–34; Колесников В.И., 1979, с. 35–38). Изучение палеоботанических и остеологических находок и отдельных категорий археологического материала отмеченных памятников дало основание как для общей характеристики экономики, и в первую очередь ее важнейших отраслей — земледелия и скотоводства, так и для суждения о культивировавшихся на Кавказе в эпоху энеолита злаках, видах домашних и диких животных (Нариманов И.Г., 1977, с. 56–58; Чубинишвили Т.Н., Челидзе Л.М.

, 1978, с. 55–66; Гаджиев М.Г., 1966, с. 55–56; Лисицына Г.Н., Прищепенко Л.В., 1977, с. 61–67; Межлумян С.К., 1972, с. 44–50;

Бендукидзе О.Г., 1979а, с. 39–44; 1979б, с. 61–64).

Специальному исследованию (технико-морфологическому анализу и статистической обработке) подверглись некоторые категории инвентаря энеолитических памятников Восточного Закавказья, например, такая многочисленная группа материала, как каменные орудия (Аразова Р.Б., 1974; Коробкова Г.Ф., Эсакиа К.М., 1979), а также проблема планировки и жилой архитектуры поселений Южного Кавказа в V–III тысячелетиях до н. э. (Джавахишвили А.И.

, 1973). Выделение стратифицированных объектов и послойное изучение содержащегося в них археологического материала позволили наметить относительную периодизацию древнейших раннеземледельческих памятников Восточного Закавказья (Кигурадзе Т.В., 1976). Наконец, сделаны попытки воссоздать общую картину культурно-исторического развития Кавказа, в частности Закавказья, в эпоху энеолита (Мунчаев Р.М., 1975), определить этническую принадлежность населения Южного Кавказа в V–IV тысячелетиях до н. э. (Джапаридзе О.М., 1976).

Суммируя изложенное, можно констатировать, что за сравнительно ограниченный период, всего за 20 лет, проделана большая и целенаправленная работа по выявлению и изучению древнейших раннеземледельческих памятников Закавказья. Их открытие и исследование относятся к наиболее крупным достижениям в изучении кавказской археологии за минувшее двадцатилетие. За это время опубликована значительная литература, посвященная раннеземледельческим памятникам Кавказа. В результате удалось археологически обосновать вывод о том, что Кавказ, в частности Закавказье, является одним из древнейших на территории СССР центров развития земледелия и скотоводства и основанной на них оседлой культуры переднеазиатского типа. Вполне закономерным поэтому следует признать включение соответствующих памятников Закавказья в общую систему раннеземледельческих культур Переднего Востока. В данной связи отметим недавно опубликованное исследование известного английского археолога Д. Мелларта, который, рассмотрев в специальной главе памятники Закавказья, сделал попытку определить место древнейшей оседло-земледельческой культуры Южного Кавказа на общем фоне развития раннеземледельческой культуры Ближнего Востока (Mellaart J., 1975).