Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

во вне, есть внешнее. Внутреннее есть сущность, внешнее есть явление.

Однако внутреннее и внешнее неразрывно связаны в единстве, одно

без другого не существует. Нет ничего внутреннего, что бы не было

в то же время и внешним. Но внутреннее выражает сторону

единства, сущности, внешнее — сторону множественности, явления. И так

как сущность целиком выступает в явлениях, а явления суть полное

выражение сущности, то мы получаем новое отношение, — мы в

нашем знании поднимаемся на более высокую ступень — на ступень

действительности, которая составляет конкретное единство

сущности и явления.

Внутреннее «производит» из себя внешнее, оно тем самым

переходит во внешнее. Внешнее есть продукт внутреннего; поэтому

внутреннее мыслится как деятельность; оно есть внутреннее лишь в том

смысле, что оно действует. Но, как мы уже видели, внутреннее и

внешнее не две сущности, а одна и та же сущность, которая действует.

Сущность мы должны, стало быть, мыслить как действительность, а

действительность — как единство сущности и явления.

Не имея возможности остановиться на категориях

действительности, считаем, однако, необходимым подчеркнуть, что и эта часть

«Логики» Гегеля не может вызвать принципиальных возражений,

поскольку речь идет об ее общей структуре, а не о тех или иных

частностях.

В этом отделе Гегелем подвергаются анализу категории

возможности, случайности, необходимости, а затем субстанции, причинности

и взаимодействия, В «Науке логики» мы имеем, правда, иное

расположение материала, чем в «Энциклопедии». Но надо сказать, что

структура «Энциклопедии» более приемлема, потому что она более точна

и проста. Особого внимания заслуживают страницы, посвященные

проблеме случайности и необходимости. Достаточно напомнить

отношение Энгельса к гегелевской трактовке этой проблемы. Что касается

проблемы субстанции, то излагаемые Гегелем (Прибавление к § 151)

мысли, где дается критика Спинозы, для нас совершенно неприемлема.

Гегель упрекает Спинозу в том, что его субстанция не есть личность,

не есть бог. «Субстанция, — пишет Гегель, — образует необходимую

XC

ступень в развитии идеи, но она еще не составляет идеи в ее абсолют-

ной форме; понятие субстанции совпадает с понятием необходимости.

Как мы видели, необходимость составляет существенное определение

бога. Но бог есть также абсолютная личность, тогда как субстанция

еще не есть лицо. Поэтому философия Спинозы не дает истинного

понятия о боге, какое содержится в христианской религии». Гегель

считает необходимым синтезировать восточную идею единой субстанции

с западной идеей личности бога. Противоположность между Гегелем

и Спинозой состоит в том, что первый постулирует с самого начала

идею в ее абсолютной форме, т. е. абсолютный дух, или бога, а потому

объявляет субстанцию только ступенью идеи, т. е. бога. Спиноза же

совершенно правильно считает субстанцию высшим и центральным

понятием своей системы. Хотя Гегель постоянно и говорит высоким

стилем об идее, об абсолютном духе, боге, но он-, разумеется, не мог

диалектически их обосновать. Он ведь только априорно вносит эти

предметы в свою систему извне как готовые «идеи». И если Гегель

потратил много ума и энергии, чтобы диалектически их обосновать,

то в результате получилась лишь видимость диалектического

обоснования, одна только мистификация.

В материалистической «системе» логики центральным понятием

должна являться материя как субстанция. Она будет служить

исходным пунктом и завершением всей логики, представляя собою на

высшей ступени конкретное единство всех своих определений, всех

связей и опосредствований. Стало быть, истинная сущность,

реальное основание и подлинная действительность есть, с нашей точки

зрения, материя как субстанция.

Субстанция есть causa sui, причина самой себя. Она

представляет собою действительную сущность, существование и

деятельность которой не зависит от чего–либо другого, а содержится в ней

и определяется ее собственной природой и мощью. Но понятие

субстанции вследствие своей внутренней противоречивости, говорит

Гегель, ведет к отношению причинности. Субстанция не трансцендентна

миру вещей или явлений; она не стоит вне мира и вне вещей, а

находится в них самих. Мир акциденций положен субстанцией. Отдельные

вещи являются по отношению к субстанции лишь ее модификациями.

Модусы или акциденции поглощаются субстанцией, которой одной

присуща необходимость и действительность. Стало быть, модусы,

поскольку они существуют в другом (quod in alio est, как выражается

Спиноза), не действительны и не необходимы, а случайны; они суть

лишь изменчивые и преходящие формы. В этом смысле они

обнаруживают свое бессилив, немощь. В процессе возникновения и

уничтожения отдельных вещей выражается ничтожность их, их

несамостоятельность. Ко эта их ничтожность и недействительность есть лишь

оборотная сторона абсолютной мощи субстанции, ее действенности

и собственной необходимости.

Гегелева критика спинозовской субстанции не во всех частях

справедлива. Гегель изображает субстанцию Спинозы как

уничтожающую, а не творящую или производящую силу. Но в том–то и дело,