Эоловы арфы

- Хорошо, - сказал Хёхстер, - в таком случае получите вот это удостоверение. - Он встал и огласил составленную Хюнербейном бумагу: "Военная комиссия при Комитете безопасности настоящим уполномочивает г-на Фридриха Энгельса произвести осмотр всех баррикад города и достроить укрепления. Настоящим просят все посты на баррикадах оказывать названному лицу содействие во всех случаях, когда это окажется необходимым. Эльберфельд, 11 мая 1849 года".

Хёхстер добавил, что одновременно Энгельс вводится в состав Военной комиссии. Против этого никто не возражал. Фридрих сложил бумагу и спрятал ее на груди. Затем председатель, как бы давая понять, что с этого момента он принят в число участников движения, спросил Энгельса, есть ли у него, как у человека свежего и знающего толк в военном деле, какие-либо соображения относительно первоочередных мер, которые сейчас следовало бы предпринять Комитету.

Такие соображения у Энгельса были.

- Прежде всего, господа, - сказал он, - вам следует учредить должность военного коменданта города, который возглавил бы все вооруженные силы.

С предложением согласились. Но кого назначить на эту должность? Кто может справиться с таким важным делом?

- У меня есть на примете один вполне подходящий человек, - как бы в раздумье сказал Энгельс. - Все вы знаете Отто фон Мирбаха...

Действительно, Мирбах был известен всем. Бывший офицер прусской армии. С 1825 по 1829 год участвовал в освободительной борьбе греков, потом - в польском восстании. Это - в молодости. А совсем недавно как сторонник отказа платить налоги правительству сидел в тюрьме города Мюнстера. "Новая Рейнская газета", едва ли не главная зачинщица кампании против уплаты налогов, несколько раз поднимала тогда голос в защиту Мирбаха, поддерживала его кандидатуру на выборах во вторую палату прусского ландтага. И сам Мирбах выступал на страницах этой газеты.

Так как других кандидатур никто не выдвигал, то это предложение Энгельса приняли и тотчас послали к Мирбаху члена Военной комиссии.

- Я думаю, что Комитет безопасности, - продолжал между тем Энгельс, безотлагательно должен принять еще три важные меры. Во-первых, разоружить гражданское ополчение. Оно объявило себя нейтральным, а на самом деле настроено враждебно. Иначе и быть не может, ведь оно почти полностью состоит из фабрикантов, фабричных надсмотрщиков и лавочников. Эти люди обеспокоены лишь одним: как защитить свою собственность.

Среди членов Комитета началось движение, говор, досадливое покашливание.

- Во-вторых, - спокойно продолжал Энгельс, - отобранное оружие следует распределить среди рабочих. В-третьих, необходимо ввести прогрессивный налог, чтобы заставить все население города содержать вооруженные отряды.

Члены Комитета поняли, что эти меры означали бы решительный разрыв с бездеятельностью и переход к наступлению. Многих это сразу же напугало. Приятно сидеть в кресле, в котором до тебя сидели фабриканты и банкиры, но разоружить этих людей или тех, за кем они стоят, а потом еще требовать с них деньги на продолжение восстания - это и впрямь страшновато... Там и здесь послышались голоса:

- Фантастика!..

- Нас назовут террористами!..

- Надо смотреть на вещи реально!..

- Зачем вводить налог, если вчера лишь один торговый дом добровольно передал Комитету пятьсот фридрихсдоров!

- А сегодня уже были и другие поступления!..

Энгельс предвидел такой поворот настроений и с сарказмом сказал:

- Поступления!.. Они будут и завтра, возможно, даже посерьезней. Но неужели вы не понимаете, что крупная буржуазия делает это лишь для того, чтобы предотвратить худшее для себя - например, введение прогрессивного налога, о котором я говорил. Они хотят отделаться крохами, но сохранить весь пирог...

- Господин Энгельс! - в своей неизменной иронической манере проговорил Хейнцман, - раздать оружие нетрудно. Но как его отобрать? Как вы конкретно представляете себе операцию по разоружению гражданского ополчения? Кто ее осуществит?

- Дайте приказ, - Фридрих нетерпеливо выбросил руку в сторону Хейнцмана, - и четыреста золингенских рабочих справятся с этим делом.

- А кто их возглавит? Кто будет командовать ими? - не унимался Хейнцман.

- Это я охотно возьму на себя, - сказал Энгельс, - при одном непременном условии...

- Ах, все-таки при условии!

- Да, при условии, сударь, что вы лично в этой операции участвовать не будете.

В зале раздался смех, но Энгельс почувствовал, что смех этот вовсе не означает его победы над аудиторией, просто Хейнцман слишком многим надоел своей болтовней. И действительно, ни одно из трех последних его предложений не было принято. Вместо этого его засыпали вопросами.

- Как вы оцениваете общее положение в Европе?