Эон. Исследования о символике самости

А посему все сущее по природе своей – благо, ибо некоторые вещи более благие, чем другие, но благость малых благ лишь усиливает сияние благ великих… То же, что называется злым, суть либо пороки благих вещей, каковые вне и помимо благих вещей не могут иметь самостоятельного бытия в чем-то ином… Но и самые пороки также служат во свидетельство благости природ. Ибо злое по причине порока есть в действительности благое по природе своей. Подлинно, порок противен природе, поскольку причиняет природе ущерб, и он не причинял бы ущерба, если бы не умалял ее благости. Следовательно, зло есть не что иное как отъятие блага. И потому оно может существовать лишь в некоем благе, и если не в совершенном благе… И потому благое без злого может существовать, как, например, Бог и вообще высшие небесные силы, злое же без благого не может. Ведь если оно ничему не причиняет ущерба, то оно не есть зло, если же причиняет ущерб, то умаляет благо. И если наносит ущерб весьма тяжкий, то все же имеет еще благо, которое оно умаляло бы. Если же исчерпает его, то тогда от природы не останется ничего, чему можно было бы повредить. И это уже не будет злом, от которого бы наносился ущерб, коль скоро не будет природы, благо которой умалялось бы повреждением

[62].

⁹⁰

В «Liber Sententiarum ex Augustino» говорится (CLXXVI): «Зло не есть сущее[63], ибо если не Бог его сотворил, то оно и не существует; а посему порок или ущерб суть не что иное, как желание или действие ложно направленной воли»

[64]. Августин придерживается аналогичной точки зрения: «Сталь не есть зло; зло есть человек, использующий сталь в преступных целях»[65]

.

⁹¹ Вышеприведенные цитаты дают более или менее полное представление о взглядах Дионисия и Августина: зло само по себе не существует, ибо оно есть умаление блага, которое одно только и существует. Зло представляет собой vitium, злонамеренное использование вещей в результате ложных решений воли (слепоты, вызванной дурными желаниями, и т. п.). В связи с приведенным выше местом из Дионисия великий теоретик церкви Фома Аквинский говорит следующее: