ЭпидОтряд

— Воистину защитит! — тетка повторила его жест, но с куда большей искренностью.

— Защитит… — прошептала Ольга, следуя общему примеру. К счастью в этот раз она не запуталась и сказала правильное слово на местном языке, не путая с русским.

В небе никакого Императора не обнаружилось. Там с низким гулом пролетела некая хрень, оставляя за собой явно антиэкологичную полосу угольно-черного выхлопа. Мигала холодным светом большая звезда, неподвижно зависшая прямо над головами. Наверное, спутник или какое-то орбитальное сооружение.

Совершив обязательный ритуал, мужик не прощаясь и не удостаивая спутниц лишним словом, пошел обратно, к летающему аппарату, похожему на фантастический самолет, презирающий аэродинамику. Во всяком случае, Ольга так и не поняла, как можно летать с такими короткими, толстыми крылышками. Судя по грому и стуку, что производило в полете это ведро с запчастями, оно тоже не понимало и перемещалось исключительно божьей милостью.

Ольга тяжело вздохнула, поправила брезентовую лямку на плече. Вместе с одеждой девушке выдали перед посадкой вещмешок-баул, литров так на сто, но скарб послушницы сиротливо болтался где-то на дне торбы, не изнуряя тяжестью. Какое-то стремное будущее, подумалось ей. Это не история о торжестве прогресса, а повесть о великой стройке коммунизма. Во всяком случае, одежда, выданная каптенармусом на корабле с решетками, злой охраной и постоянными молитвами, могла сразу и без перешивки сниматься в любом фильме об ужасах GULAG и принудительного труда.

— Олла, — неприветливо сказала тетка, глядя на девушку с тем же кислым выражением лица, что и мужик.

— Ольга, — машинально поправила та и съежилась, сообразив, что снова сболтнула лишнее.

— В сопроводиловке сказано "Олла", — строго вымолвила бабища. — Значит Олла. Порядок прежде всего.

Тетка вызывала ассоциации скорее с культуристкой на пенсии. Мощная, кубическая, зверски сильная даже на беглый взгляд. И одета куда лучше Ольги, в какой-то стеганый комбез с капюшоном. Там, где анатомически полагалось быть талии, могучее пузо обтягивал брезентовый пояс с множеством инструментальных кармашков. На левом плече краснела фосфоресцирующая блямба с каким-то символом, кажется буквы "S", "K" и еще что-то.

Самолет завыл, заскрежетал, словно в его крутящуюся утробу кинули ведро гаек. И взлетел, хотя это и казалось невозможным. Ольга проводила взглядом короткокрылое угробище, подавила машинальное желание облегченно перекреститься, вместо этого на всякий случай сотворила аквилу, едва не уронив баул с плеча. Посмотрела на культуристку, ожидая инструкций.

— Пошли, — неприветливо указала тетка.

Ольга проследила за рукой в толстой перчатке. Сардельковидные персты указывали на трактор, стоявший буквально посреди мерзло-песчаной степи. Машина дымила и светила единственной фарой-прожектором.

— Как прикажете, — вздохнула Ольга, снова поправив баул.

От бетонированной посадочной площадки до трактора казалось недалеко, но пешком, да еще в больших не по размеру ботах, которые болтались на ногах как вериги — путь вышел изрядным. Внутри машины было тесно, неудобно, зверски воняло химией и бензином, который здесь называли "прометий". Но, по крайней мере, двигатель наполнял кабину живительным теплом, настолько, что девушка даже сняла шапку. Сняла варежки с обрезанными пальцами и растерла озябшие ладони. На обстриженных под корень ногтях не осталось ни крошки лака, кожа растрескалась, покрылась заусенцами.

"Ручки, мои ручки…".

— Звать меня будешь Берта, — сказала тетка, проводя сложные манипуляции с тремя рычагами и пятью маховиками. — Наставник Берта.

Машина страшно заскрипела и тронулась. Судя по тому, как трясло чудо-автомобиль, слово "амортизация" в далеком светлом будущем забыли напрочь. Любая кочка под высокими колесами передавала болезненный толчок прямо в зад пассажиру.

— Да, наставник…

— За глаза наши мудаки зовут меня Большой Бертой или БоБе. За глаза, потому что за это могу и зубы повышибать.

— Я поняла, наставник. Не буду следовать их позорному примеру.

Берта с подозрением скосила глаза на Ольгу, но девушка добросовестно отогревалась, и на лице у нее застыло блаженство котенка, посаженного на теплую печь.

— Пятьсот шестьдесят седьмая рота технического обслуживания. Браслет потом получишь. Запомни. Пять, шесть, семь.

— Да, запомнила.

— Ты младший послушник. Будешь в моей машине, подносчик баллона. Там поглядим. Работа несложная, ответственная. Но сначала три дня подготовки. Освоишь снаряжение.

— Как прикажете, — согласилась Ольга. — Буду. Освою.

Берта снова поглядела на послушницу. Глаза у бой-бабы оказались неожиданно красивыми, с очень чистыми белками, почти без кровеносных сосудиков и контрастно яркими радужками. Глаза эльфа на лице орчихи.

— Ты вообще понимаешь, куда попала? — неожиданно спросила орчиха Берта.

— Нет, — честно призналась Ольга. — Меня сюда направили с тюремного корабля.

— Тюремного? — не поняла тетка. — Ты смотри, не ляпни такое на людях.

Она фыркнула с презрительным негодованием.

— Чего выдумала, дура малорослая, монахов тюремщиками звать.